Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Имеется парочка, – подтвердил пузан. – Я бы с ходу и трех насчитал, только один в ямах нынче.

– Сейчас Зубр у тебя, в задней комнате. Ждет меня. Показывай, как пройти.

– Сестренка, у меня в задней комнате нет никого.

– Тогда подожду его там. Вон в той желтой бутылке, как я понимаю, сотерн? – осведомилась Абанча, кивнув ему за спину.

Пузан неопределенно пожал плечами.

– Вроде как…

– Принеси ее. И два чистых бокала.

– У меня и получше имеется, только стоит двадцать семь долек. А этот, на полке, по шестнадцать идет.

– Имеется – значит, неси. Счета для постоянных гостей ведешь? Заведи и мне. Зовут меня Абанча.

– То есть в долг записать? Сестренка, у меня… э-э, убери эту штуку!

– Мужчины, – с улыбкой процедила Абанча, огибая стойку. – Как вы на пики пойдете, если вас крохотным иглострелом так легко напугать? Доставай тот, лучший сотерн и бокалы. Не думаешь ли ты, оставив меня, послать за стражей кальда? Арестовывать офицера рани они, конечно, не станут, однако моему другу, Зубру, это вряд ли придется по нраву.

– У меня, сестренка, такого не заведено.

– Значит, мне не придется отдавать тебя под арест, когда они придут. И стрелять в тебя не придется. Признаться, такая мысль у меня возникала.

Услышав, как зазвенели бокалы в руке пузана, Абанча улыбнулась шире прежнего.

– Ступай первым. Не будешь шалить, считай, и бояться нечего.

Подталкиваемый в спину дулом иглострела, пузан сдвинул в сторону засаленную зеленую занавесь, заслонявшую вход в темный, узенький коридор.

– Знаешь, кажется, я догадываюсь, в чем суть твоей затеи с «Рысаком». Рысак – это ведь ты?

Пузан кивнул.

– Ваш суд заседает в Хузгадо, и обвиняемые по дороге туда заходят к тебе выпить. А те, кого оправдали, заходят и после. Сейчас зал пуст, потому что судебные заседания отменены.

Рысак, остановившись под дверью, нервно сглотнул.

– И в задней комнате тоже пусто. Хочешь – жди, только я закрываюсь…

Абанча покачала головой.

– Ладно, ладно, когда уйдешь, тогда и закроюсь. А если придет кто по имени Зубр, скажу, что ты здесь.

Распахнув дверь, Рысак уставился на неимоверно грязного, обросшего бородой человека за столиком с разинутым ртом.

Поднявшись, Зубр с преувеличенной учтивостью выдвинул из-под столика кресло.

– Я и забыл, что кальд их выпустил, – промямлил Рысак, стоило Абанче сесть. – Уйма на ногах еле держится…

– Я сам оттуда нарезал, – сообщил ему Зубр. – Пожрать притащи чего-нибудь. К ее счету припишешь.

Абанча, по-прежнему улыбаясь, согласно кивнула.

– Спасибо и за бутылку, и за прочее угощение, – заговорил Зубр, едва за Рысаком затворилась дверь. – Фартовая ты дамочка, сударыня. Понимающая. Только… – Тут он, понизив голос, перешел на свойский, доверительный тон. – Только за мной, должен тебе сказать, тоже не заржавеет. Дай Зубру кирпич – камнем отдарится. Хлопушку свою убрать не желаешь?

– Нет. Рысак не знал, что ты здесь.

– Так он бы потребовал, чтобы я выпивку заказал, а с гельтухами у меня – швах полный. Вишь, я с тобой чисто лилейно. Ну да, в ямах был. Только что оттуда. Ну да, пустой. Голый-босый. Только тебе, сударыня, край как нужен, а стало быть, отслюнишь ты мне сейчас десять карточек…

Абанча расхохоталась в голос.

– …Потому как я много чего тебе расскажу. А потом еще много чего другого разнюхаю, и мы с тобой снова в свойских, смекаешь?

– Откупоривай, наливай себе сколько хочешь, – велела Абанча. – Жаль мне тебя, потому и пою. И накормлю тоже, если у бармена что-то найдется.

– Кто такой Паук, знаешь?

– А стоит?

– Еще как, лохмать его, стоит. У тебя тут шпионы, так? Паук знает их всех. И меня тоже, только не знает, что я работаю на тебя.

– А ты на меня и не работаешь. Пока. Ладно. Допустим, этот Паук не выдумка. Кому он подчиняется?

– Советнику Потто. Правая рука его, можно сказать. О Краксе слыхала когда? А о Гираксе? Об Аплодонте? О Паке?

Абанча задумчиво наморщила лоб.

– Возможно, некоторые из этих имен мне и знакомы.

– Покойники. Все до единого. И я знаю, что с ними стряслось. А Паук – ихний хефе. Бывший. Где он сейчас и чем занят, я тоже знаю. И тебя мог бы к нему отвести. Ты небось не пожелаешь, но мог бы. А что они генералиссиму Мяту изловили, слыхала?

Абанча спрятала иглострел в кобуру.

– Она уже на свободе. Как мне сообщили.

– То есть полагаться на это не торопишься, а?

– Я верю тому, что вижу сама.

Зубр довольно осклабился.

– И правильно, сударыня, и верно! Ладно, слово-лилия, на свободе она. Могу тебе ее показать, и Паука в довесок – они как раз вместе. Только я, вишь, совсем как ты. Что вижу, тому и верю. А увидеть хочу гельтухи.

Абанча, выудив из порткарта карточку, щелчком отправила ее к Зубру через обшарпанный, сплошь в пятнах, дощатый стол.

Воровато оглянувшись на дверь в смежную комнату, Синель постучала о стекло ноготком. В стекле тут же возникло, слегка закачалось серое лицо смотрителя.

– Да, сударыня?

– Потише, ладно? – прошептала Синель. – Вон там, на той громадной кровати, кое-кто спит.

– Генералиссима Сийюф, сударыня. В мое поле зрения она попадает прекрасно.

– Верно, верно, но ты ж будить ее не желаешь, так? Вот и давай потише.

– Безусловно, сударыня. Однако возьму на себя смелость посоветовать, сударыня: затвори дверь. Так будет надежнее.

Синель энергично, встряхнув малиновыми локонами, замотала головой.

– Не пойдет: ну как проснется, а я не увижу? Слушай внимательно. Дворец Кальда знаешь?

– Разумеется, знаю, сударыня.

– Я оттуда три, а то и четыре раза спрашивала кой-кого по стеклу, понимаешь? Хозяин… кальд то есть, разрешил по дружбе. Скажи, в том стекле смотрителем тоже ты? Не с тобой ли я тогда говорила?

– Нет, сударыня. В каждом стекле свой смотритель, сударыня, однако я могу пользоваться всеми прочими и советоваться с их смотрителями, буде возникнет нужда.

– Вот и чудесно: тот мне Чистика ни разу найти не смог, а я, как пришла сюда с генералиссимой Сийюф, увидела твое стекло и с тех самых пор ждала случая попробовать, только чтоб не при ней, потому что Чистика хочу отыскать. Да, знаю, что Чистиков в городе куча. Можешь не напоминать. Который мне нужен, живет в Орилье. Его теперь Пророком Чистиком все зовут. Здоровенный такой, из себя более-менее ничего, только нос сломан и…

– Да, сударыня. Я его обнаружил. Задача отнюдь не из сложных: слова «пророк» оказалось вполне довольно. Желаешь поговорить с ним?

– Же… нет, погоди-ка. Если я буду с ним говорить, он же меня увидит, верно?

Серое лицо закачалось, заплясало в пустоте, будто плавающая у берега озера бутылка, потревоженная легкой рябью.

– Если угодно, разговор можно отложить до тех пор, пока ты, сударыня, не оденешься.

– Да ладно, не надо. Лучше просто скажи, где он.

– В Великом Мантейоне, сударыня. Насколько мне известно, две улицы к северу и одна к западу.

– Ага, знаю, знаю. Слушай, так он, Чистик, вправду там? Сейчас вот, сию минуту, там, в Великом Мантейоне?

– Совершенно верно, сударыня.

– С ним все в порядке? Живой? Может,