Повелительница Рун - Торнстен Финк
– Но, мне кажется, это печалит вас. Не хотите облегчить душу и поведать тайну чужестранке, которая заберёт её с собой, не проронив ни слова?
Старуха уставилась на Рагне.
– Не знаю, – нерешительно начала она, но чары, незаметно сотканные Рагне фон Биал, сделали своё дело. – Да, может быть, пора, – пробормотала она. – Мы подобрали не только детей. Вместе с ними лежало запечатанное письмо с их именами и парой строк в нём и в придачу куча денег. Я не умею читать, а Гренер так и не сказал мне, что было в том письме, но оно до сих пор хранится у него. А деньги… он обещал однажды отдать их близнецам, но, наверное, давно их проиграл.
– А Айрин и Барен ничего не знают об этом?
– Как я уже говорила, я поклялась отцу всех богов Фронару и матери всех богинь Умоне хранить молчание.
– Потому что так захотел трактирщик?
Старуха наморщила лоб и медленно покачала головой:
– Нет, ему тоже пришлось поклясться, но я не помню, кому мы давали обещание. Как я сказала, тьма лежит над той ночью, тьма поглотила мои воспоминания.
– Понимаю и обещаю, что не пророню об этом ни слова, – повторила Рагне и отпустила магическую связь, проходящую по паутине. Она давно поняла, что старуха больше ничего не знает, и так же ясно увидела, что в этой истории с близнецами не обошлось без колдовства. Теперь дети казалась ей ещё интереснее.
Рагне фон Биал покинула хижину и побрела обратно в деревню. Был ещё один человек, которому было кое-что известно о подкидышах. И даже если события также стёрты из памяти трактирщика, оставалось таинственное письмо, которое, надо надеяться, он приберёг.
* * *
Айрин весь день была занята и почти не вспоминала о чужестранке. Даже когда у неё выдавалась возможность заговорить о ней с Грит или Лелем, в ответ она слышала лишь добрые слова:
– Она даёт чаевые, как ни один гость до неё, – восторгалась Грит.
– Даже мне она дала две серебряные кроны за обед, который стоил лишь полкроны. Обычно никто не вспоминает о поваре, – вздыхал Лель.
– А вам её щедрость не кажется подозрительной?
– Ах, Айрин, милое дитя, если это подозрительно, я пожелала бы, чтобы она стала ещё подозрительнее! – вздохнула Грит.
Казалось, даже Барен не держит зла на странную госпожу.
– Из-за неё ты сделал глупость! – с растущим отчаянием воскликнула Айрин.
Брат медленно покачал головой:
– Вообще-то нет. Она просто сказала, что в руническом мешке лежат монеты, я сам решил их проверить.
– Сам? И из-за этого ты встал посреди ночи, ты, который обычно поднимается из постели лишь потому, что я грожусь поколотить тебя?
Тут Барен лишь пожал плечами.
– Она заколдовала вас, – пробормотала Айрин себе под нос. – Она, да, она… ведьма!
От этой мысли она замолчала. Ведьмы – это что-то из историй, дальних стран и давно минувших времён. Тёмная колдунья здесь, в Хальмате? Вряд ли. Что забыла колдунья в этой убогой деревушке? Нет, наверное, они правы. Она чересчур разволновалась и должна была взять себя в руки, но ничего не получалось.
Позже Айрин снова взяла заботы о знатной гостье на себя и даже не отказывалась от щедрых чаевых, которые приветливая чужестранка ей подкладывала. Вечер ничем не отличался от вчерашнего: оба зала были полны народу, ведь вся деревня хотела посудачить о необычной постоялице. Видимо, у батраков чужеземка не вызывала недоверия, и даже Бальгер Полруки, который в своём ожесточении злословил обо всех и каждом, не выказывал недовольства «прекрасной чужестранкой». «Неужто она околдовала всю деревню?» – размышляла Айрин и с ещё большим недоверием поглядывала на незнакомку.
В дальнем зале всё шло почти так же, как прежде. Жрец Аба Брон утром уехал в замок и должен был вернуться только на следующий день. Может, по этой причине завсегдатаи трактира ещё безжалостнее пользовались слабостями дядюшки. Сначала дядюшку Стаака напоили, потом позвали играть. Ульхер снова выигрывал больше всех, но и остальные наживали барыши за счёт трактирщика, а тот во всё горло бранился, что несчастье прямо-таки рвёт его на куски. Проиграв все деньги, он вынудил Грит и Айрин отдать чаевые, чтобы затем с налитыми кровью глазами, в хмелю и пылу в одной игре за другой спустить все монеты.
* * *
Рагне фон Биал следила за происходящим глазами своих пауков с прохладным интересом. Она обдумывала, стоит ли задержаться в Хальмате ещё на день или лучше сделать то, что требовалось, и отправиться дальше. Её колдовство подействовало, пожалуй, на большинство жителей деревни, и только девчонка не запуталась в её сетях. Если она будет тянуть за тонкие нити магии слишком долго, возможно, и у остальных откроются глаза. Рагне вздохнула. Айрин Дочь Ворона и загадка её происхождения притягивали её всё больше. Возможно, причина была в том, что Айрин была юной девушкой с головой на плечах и, верно, когда-нибудь воспротивится делать то, чего от неё ждут. Рагне вспомнила себя в юности и вновь вздохнула. Нет, любопытство – плохая причина оставаться здесь дольше необходимого. Нужно сказать Циферу, чтобы отпустил своих дружков уже этой ночью. Если она хочет больше узнать о девчонке, нужно сделать это до рассвета.
Она рано вернулась в свою комнату и отправила паука в хлев, чтобы дать знак Циферу: пора начинать приготовления. Потом она подождала, пока зал внизу опустеет и в «Голубом драконе» воцарится тишина. Комната трактирщика располагалась прямо под ней, и её паукам не пришлось доносить, что Гренер Стаак повалился в кровать – Рагне сама услышала, как он вернулся, сыпя проклятиями, и вскоре захрапел. Ведьма проскользнула вниз и осторожно отворила скрипучую дверь. Хозяин трактира, наполовину одетый, лежал на животе на кровати и пускал слюни в подушку.
Рагне ступила к нему ближе, вытряхнула несколько крошечных паучков из рукава и приказала им закрыть спящему глаза. «Ни к чему рисковать», – пробормотала она и зажгла свой фонарь. В углу комнаты стоял окованный железом сундук. К лёгкой досаде Рагне, он был закрыт. Она отправила пауков на поиски ключа, но они ничего не нашли. Тогда она села на кровать, наклонилась и прошептала Гренеру Стааку на ухо:
– Тяжёлый сундук необходимо открыть. Скажи мне, где находится ключ.
В ответ раздалось невнятное бурчание, потом трактирщик неясным движением указал куда-то на шкаф. В дальнем углу самого нижнего ящика Рагне наконец нашла искомое.
Она открыла сундук и нахмурилась. Сверху лежало праздничное платье, под ним пара сапог тонкой выделки и когда-то белая, но пожелтевшая от
