Верравия. Рассказы - Дмитрий Александрович Билик
Зубайт Булькающий не стал больше ждать ни секунды. Он понимал, что с каждым прошедшим часом чувствует себя все хуже и хуже. Ему предстояло пройти через само Средоточие, а гном даже не знал, кто им сейчас владеет. Синоптик бежал, часто переходя на шаг, пытаясь отдышаться, и снова ускоряясь. Теперь его съедал изнутри невероятной силы жар, но пот, что тек по его вискам, оставался холодным. Больше всего Зубайт боялся, что он упадет посреди тоннеля.
Но через несколько часов впереди показался свет, от которого заслезились глаза. Булькающий не любил сюда приходить — гномы по какой-то своей причуде превратили великий дар Отца в самое гибельное место. Зубайт с тревогой взглянул вниз, и сердце его ушло в пятки. Все оказалось, как он и предполагал. Хотя, как могло быть по-другому? Если мертвяки заполонили дальние тоннели, то значит, они овладели «сердцем» подземелья.
Булькающий нахмурился, оглядев дальний конец «острова». Именно там, чуть в стороне, находилась запертая дверь, напрямую ведущая наверх. И именно там толкалось больше всего мертвяков. Да не тех, что встречал Зубайт в тоннеле, а невероятных размеров с ужасающим оружием. Синоптик цыкнул и покачал головой. Да и все равно у него не было «Ключа от проходов», потому дальний ход не имел для Булькающего смысла.
Вместо того Зубайт тихонько спустился вниз и пошел к огромному водопаду. Гном с нетерпением взошел под его воды, но капли влаги не принесли долгожданного облегчения, внутренний жар напротив, стал все более нестерпимым, зато взору синоптика открылся широкий, ведущий наверх тоннель.
Теперь идти было не просто трудно, а невообразимо тяжело. Зубайт вспомнил байку, что рассказывал ему еще дед, про гномиху с невероятно гнусавым голосом, которую так и называли Гнусавочка. Ее заколдовала одна из волшебниц, превратив сначала ноги в хвост, а потом сжалившись и вернув все как было. Только после этого каждый шаг давался Гнусавочке с невероятной болью.
Раньше гнома эта история всегда веселила (нет таких заклинаний в школе Изменения, чтобы частично превратить конечности в нечто другое), но теперь он ощущал подобное. Иногда ему приходилось подолгу останавливаться, все еще прислушиваясь к своим ощущениям — он не мог понять, жив еще Зубайт Булькающий или уже превратился в страшное умертвие. Но проходило время, он вспоминал о своей цели и решал, что ничего еще не потеряно.
Единственным положительным моментом было почти полное отсутствие мертвяков. Поначалу попалось несколько, но чем дальше поднимался синоптик, тем реже неупокоенные встречались. По разумению гнома, все было верно — личи и им подобные намеревались установить свою власть в тоннелях, а верхняя часть, выходящая к пустынным землям, им была ни к чему.
Когда на Зубайта дохнуло горячим сухим воздухом, а на зубах захрустел песок, гном не поверил, что добрался. Он тупо пялился на открытые ворота, которые потеряли родной цвет и стали однородно желтыми — такой проход и снаружи не сразу заметишь — и Булькающему хотелось плакать. Гном понимал, что не дойдет до берега, с которого уже виден Тойрин. Не сможет. Его силы почти иссякли. Но единственное, чем всегда славился Зубайт — голова, еще продолжала работать.
Сферу не должны найти. А что для этого нужно? Спрятать ее там, где никто и никогда не пройдет. Подальше от основных путей. «Ключ от проходов» утерян, значит, и в самих проходах необходимости больше нет. Булькающий, почти не чувствуя конечностей, стал спускаться по широкой лестнице сбоку. Хватило его лишь на два пролета, когда он понял, что на следующей ступени он попросту споткнется и полетит кубарем вниз.
Зубайт осмотрелся вокруг и увидел небольшой проход, к которому и побрел. Его вниманию открылась большая приплюснутая зала с пустым, точно ждущим его постаментом. Синоптик добрел до нее, положил сверху Сферу и повернулся ко входу, чтобы не быть застигнутым врасплох. Он бережно положил руки на артефакт и создал легкую «Завесу жизни». Обычно новые заклинания Зубайт Булькающий оттачивал долго, как кузнец удар за ударом выковывает меч, но теперь ни сил, ни времени попросту не оставалось. Синоптик Наводнения сотворил чары, что должны были обрушиться на мертвого противника бешеной волной. И сразу после этого гном решил, что он сделал все, что мог. Он защитил Сферу, спрятал ее, сохранил.
Жизнь в глазах Зубайта Булькающего последний раз мигнула ярким, падающим метеоритом и пропала. Обессиленное тело не успело упасть, потому что именно в этот момент серая мгла вспыхнула и поползла вверх, обжигая надбровные дуги. Но все же синоптик не превратился в многочисленную массу неупокоенных. Ненависть к мертвецам и страх оставить Сферу без внимания были так сильны, что даже после смерти гном не ушел патрулировать тоннели или стоять близ Средоточия. Зубайт Булькающий, последний синоптик из всех, остался возле артефакта в ожидании того смельчака, что попробует отобрать Сферу.
Последний эон Хло
— Последний претендент в этом цикле. Некто Хлоэ́рль ХарИ́тон Ле́рли.
Гегемон первого порядка Аа́рль Вол Дии́мер, растолстевший до такой степени, что походил больше на гнома, нежели на фейру, стукнул кериконом о землю и поднял руки к небу, призывая Матерь-природу в свидетели.
Последний претендент в тиирском цикле, который по летоисчислению имперцев составлял восемь полных зим, когда реки сковывает льдом, а деревья полностью лишаются одежд, дрожащими руками потрогал набедренную повязку. Хло чувствовал себя очень неуютно перед всеми родами — почти голый, худой, нескладный. Фейры уже давно влились в культуру верравийцев, носили одежду, разговаривали на всеобщем языке, даже воевали на стороне молодого императора Кериеля Аттелона при восстании западных провинций. Но при прохождении эонов, когда мальчик становился не просто мужчиной, а воином, традиции требовали соблюдения всех приличий. Чтобы некто стал кем-то, имел право упоминать всех предков до девятого колена в имени, а не только отца и деда.
Учитывая, что род у Хло был одним из самых древнейших, у мальчика попросту не было выбора. Хотя и отец, один из самых
