Перекресток воронов - Анджей Сапковский
– А старик?
– Его и след простыл. А искали его везде и долго, ибо маркиза сошла с ума от ярости и пустила в ход все свое влияние. Так же и Артамон. И тут кто-то пустил слух, что этот старик был ведьмаком. Был или нет, никому доподлинно не известно, но маркиза с чародеем объявили войну. Предложили даже королю проект указа о признании всех ведьмаков преступниками, чтобы поставить их вне закона. Король – а тогда правил уже сын Дагреада, Эоин – само собой, отказался. Примо, не было доказательств, что убийца действительно ведьмак. Секундо, нельзя применять групповую ответственность. Тертио, в пограничных мархиях чудовища досаждали поселенцам, и ведьмаки были нужны.
Но маркиза и Артамон не остановились, по-прежнему обвиняли ведьмаков в гибели сыночка, втайне распускали о них лживые слухи. А через несколько лет чародей написал и отпечатал свой опус магнум[73] – Монструм, или ведьмака описание. С известным тебе результатом. К тому же почти наверняка именно Артамон и маркиза оплатили нападение на Каэр Морхен. И вооружили толпу. Что из всего этого вышло, – вздохнула жрица, – видит каждый. Престон Хольт узнал об Артамоне, вероятно, от кого-то из тех троих, которых до этого убил. Артамон распрощался с жизнью, маркиза в безутешной скорби запланировала месть. Хольт закончил жизнь на эшафоте, но достаться должно было и тебе, и нашему храму. Старуха ловко это устроила, ибо никаких доказательств нет. То, что во время казни Хольта одного из бандитов ты видел в ее свите, к сожалению, слишком мало.
– Для меня, – процедил Геральт, – достаточно.
– Мне не нравится, – поморщилась Нэннеке. – Мне не нравится то, что ты говоришь, мальчик. Месть – отрада для людей мелких и примитивных. Не забывай об этом.
– Трудно забыть. У меня до сих пор еще все болит.
– Ты выздоравливающий. Пока еще не в полной форме. Я ведь говорила, что пока рано заканчивать лечение.
– Нет, самое время. Я уеду завтра. Но хотел бы до этого… Мать Ассумпта все еще болеет?
– К сожалению, да. – Лицо Нэннеке вновь приобрело суровое выражение. – И, к сожалению, улучшения не заметно. И, к сожалению, насчет остального ничего не изменилось. Мать Ассумпта все так же не хочет тебя видеть.
Он долго молчал.
– Она… – спросил он наконец. – Она так и не сказала, почему?
– Нет, причины она не назвала. – Жрица пронзила его взглядом. – Но прежде чем занемогла, пока ты лежал в полубреду, она несколько раз молилась и была в трансе. А в трансе она видит разное. Что именно она там увидела, я не знаю и знать не хочу. Прямо очень не хочу. Ты, головой ручаюсь, не хочешь этого ровно так же. Так что давай ограничимся фактами. Мать Ассумпта не хочет тебя видеть. И все на этом. Обойдись тем, что она просила тебе передать. Несколько слов. Которые, советую, восприми серьезно.
– Что это за слова?
– Ты на перекрестке, Геральт.
На перекрестке, подумал ведьмак. На перекрестке воронов.
– Я уезжаю завтра, – сказал он сухо.
– Твоя воля, – ответила она столь же сухо. – Не стану тебя задерживать.
* * *
Назавтра, рано утром, Нэннеке проводила его до самой калитки.
– У меня, – прервала она долгое молчание, – есть для тебя подарок.
– Что это?
– Повязка. Для волос. И для того, чтоб скрыть этот жуткий шрам на лбу. Такой шрам бросается в глаза, и, если что – любой его запомнит. А ты, что-то мне кажется, предпочел бы не задерживаться ни в чьей памяти. Так что носи повязку.
– Спасибо.
– Может, мне не стоит спрашивать, – она взглянула ему в глаза, – но я спрошу. Куда теперь тебя боги поведут?
– Первым делом… – Геральт не торопился выдавать ни свое направление, ни цель. – Первым делом мне надо заехать в Бельвуар…
– Ты не в курсе текущих событий. – Нэннеке, как всегда, угадала точно. – Тимур Воронофф переехал из Бельвуара. Со всей семьей. Живет теперь в бывшей усадьбе Хольта, которую выкупил.
Геральт удивился, но и обрадовался. Оказалось, ему не придется делать крюк через Западную Мархию, Рокамора была у него как раз по дороге.
– Спасибо за все. Поблагодари от меня мать Ассумпту и всех остальных. И скажи, что я прощаюсь.
– Позволишь пару слов на дорожку?
– Само собой. – Он вскочил в седло. – Само собой, Нэннеке.
– Месть, – сказала она, распахивая калитку, – это отрада лишь для людей мелких и примитивных.
– Знаю.
– Месть поставит тебя вне закона.
– Знаю.
– Так что езжай, и…
– Да?
– И поубивай этих гадов.
Глава двадцать первая
Ехал как-то раз купец один через лес густой да темный, да и заблудился. Долго блуждал, под конец в темноте ночной попал в болото, и не выбраться никак. Отчаялся уже совсем, затосковал, как вдруг в человечьем облике злой дух ему явился. «Не грусти, человек, – так он купцу сказал, – вытяну тебя из болота да домой дорогу укажу, но с одним условием: что у тебя дома есть, но о чем ты не знаешь, моим станет».
Люциан Семеньский, Предания и легенды польские, русские и литовские
У въездных ворот Рокаморы Геральта повстречал знакомый ему здоровяк – в куртке, пошитой из слишком многих кроличьих шкурок, – некоторое время назад бывший привратником в Бельвуаре. Он занялся конем ведьмака, бросил взгляд за плечо Геральта и явно удивился, не обнаружив там рукоятей мечей. Передал поводья подбежавшему конюшонку, мальчику с виду лет десяти.
На майдане шумно веселились трое детей, занятых пусканием корабликов из коры по огромной луже, явно из растаявшего снега. Компанию им составлял полосатый кот. Кот первым и увидел ведьмака, замяукал и удрал. Детишки подняли головы. Младший тут же захныкал.
Из дверей главного дома выскочила светловолосая женщина, громко созывая детей. Подбежала к ним, младшего ухватила под мышку, среднего ребенка цапнула за руку, старшего погнала криком; помчалась обратно в дом, чуть не упала, запнувшись о собственную юбку. С криком добежала до двери и захлопнула ее за собой.
Вскоре дверь открылась и из нее вышел Тимур Воронофф. На сей раз он не носил свой вышитый кафтан с декоративными пуговицами, а был в простом сером шерстяном жилете.
– Привет, ведьмак. Рад видеть тебя в добром здравии.
– Что случилось? – Геральт кивнул на дверь. – Это
