Великая Перемена (и другая ложь) - Джо Аберкромби
— Так, осторожнее, все, — крикнул он, шагая по машинному залу, похлопывая по спинам, показывая большой палец, подбадривая. — Аккуратно и осторожно, ага?
Йенс сказал Зейцеру побеспокоиться о безопасности, но Зейцер не хотел ничего слышать. Он сказал:
— Ты старший мастер, а не нянька. — он сказал, — Безопасность — не твоё дело, твоё дело — нить на катушках. — столько витков, сколько с силах человека и машины.
Появился большой новый заказ. Большой новый клиент. Валлимир или кто-то ещё в Вальбеке. Новые ткани на этих чёртовых огромных станках у водяных мельниц. Всегда новые клиенты. Всегда огромные станки. Всё больше витков на визжащих роликах. Визжащих, как та девушка. Для оборудования плохо работать так быстро без перерывов.
Йенс сказал Зейцеру, что витков будет меньше, если машины сломаются от слишком интенсивной работы или рабочие сломаются от слишком интенсивной работы, но Зейцер и слышать не хотел:
— Дамам нужны платья, а не оправдания.
Интересно, много ли у них будет терпения, когда их чёртовы платья развалятся, пока их надевают. Он подошёл искоса глянув на пряжу. Скрутил между большим и указательным пальцами:
— Не нравится мне это, — пробормотал он. Она распушалась прямо на роликах. — Эти новые тюки никуда не годятся! — заорал он Ханнеру.
— Настоящее дерьмо! — прокричал Ханнер, перекрывая шум. Затем пожал плечами. — Но других нет.
Йенс сказал Зейцеру, что беспокоится о качестве, и Зейцер посмотрел на него так, будто качество, как и безопасность, были словами на иностранном языке:
— Ты старший мастер, а не швея, а затем: — Никому нет дела ни до чего, кроме количества витков.
Йенс не был дураком. Он видел, как посетитель поздно ночью приходил в угловой кабинет со своими бумагами. Аккуратный маленький бесцветный человечек с Валинтом и Балком на своем аккуратном маленьком чемоданчике. У Зейцера был долг и проценты, и хозяева, которых ещё сложнее удовлетворить, чем Зейцера. Поэтому он не мог беспокоиться о безопасности или качестве, или переработках. Его волновали только витки.
— Осторожнее, все! — крикнул Йенс. — Аккуратно, осторожно и продуктивно, ага? — они могли остановиться на закате и всё равно сделать несколько сотен витков. Конечно, недостаточно для мастера Зейцера. Можно было бы обернуть весь чёртов мир, и этого было бы недостаточно для Зейцера. Йенс покачал головой наблюдая, как пряжа визжит на роликах, и гадал, когда же произойдет следующий несчастный случай.
***
— Проклятая нить! — прорычала Грета. Снова порвалась к чёрту. Она подняла иглу, словно собиралась швырнуть на пол, но если так сделать, самой же придётся искать её на коленях несколько часов. У неё не было свободных часов.
— Эта нить, — прошипела она, — Что не так с этой чёртовой нитью?
Нить была плохой. Дело было в нити. Но правда в том, что у неё имелись проблемы поважнее нити. Когда после долгого общения с иглой всё впервые стало размытым, она не хотела себе в этом признаваться. Не смела. Говорила себе — это ничего. Сначала только проблемы при свете свечи. Только с изящной вышивкой. У неё было так много заказов, и никому она не могла доверить тонкую работу. Но вскоре это стало происходить постоянно. Теперь отрицать это было невозможно.
Она слепла.
Грета прижала дрожащие руки к глазам, чувствуя, как слезы покалывают под веками.
— Оно должно быть хорошим, — захныкала она. — Моим лучшим.
Последнее платье оказалось недостаточно хорошим. Селеста дан Хайген была язвительной. Отказалась платить. Сколько Грета тогда потеряла. Денег. Времени. Репутации. Она не могла позволить себе ещё одну неудачу. Но Судьбы свидетели, теперь всё было размыто. При свете свечей, при дневном свете, при любом освещении. Она едва могла понять, была ли работа хорошей или плохой, и ещё проклятая нить.
Она откинулась от стола, отвернулась. Не хотела рисковать испачкать ткань слезами. Стоимость этой ткани. О, Судьбы. Так поздно, так много надо сделать, а лучшей работы никогда не получится, если спешить:
— Оно должно быть хорошим.
Она почувствовала руку Мари на своем дрожащем плече:
— Тебе нужно отдохнуть, мама. Может, я смогу что-то сделать...
— Не пори долбанную чушь! — Грета взвизгнула и через мгновение понизила голос. — Прости. Прости меня. Просто... ты же знаешь, что не можешь сделать лучшую работу. Ты же знаешь, это должна быть я. Но я уже опаздываю, а вещь для завтрашнего события, и если она не будет готова... О, Судьбы, если она не будет готова... — она снова почувствовала, как слезы навернулись на её бесполезные глаза. Если она не будет готова, с ней покончено. Если она не будет готова, ее репутация
