Великая Перемена (и другая ложь) - Джо Аберкромби

Дела шли хорошо.

Площадь перед великим храмом Дагоски кишела покупателями и продавцами, перекрикивавшими друг друга на тридцати языках. Рёв скота, стук весов и гирь, благословенный звон монет со всех уголков Земного Круга.

Розовый хмурился, глядя на один из тюков Басима. Один из только поступивших. Лишь эта партия у Басима была новой. Как только они поступали, он их продавал.

— Я могу заплатить сорок за тюк, — проворчал тот на ломаном кантийском.

Басим улыбнулся. Он мог позволить себе улыбаться хоть весь день.

Дела шли лучше, чем когда-либо. Лучше, чем, когда Басим мальчишкой впервые попал на эту площадь с отцом, а розовые ломились через Круглое море за шелками и льном. До того, как розовые сделали город частью Союза, прибрали торговлю и разрушили её. До того, как гурки захватили город и полностью остановили торговлю. Теперь Пророк отправился туда, куда отправляются Пророки, предположительно на небеса, но, вероятно, что и в другую сторону, гурки ушли, Дагоска снова принадлежала дагосканцам, а дела пошли лучше, чем когда-либо.

— Они стоят шестьдесят за тюк, — спокойно сказал Басим.

— Шестьдесят? — взвизгнул мужчина. — Пятьдесят — уже грабёж!

— И всё же шестьдесят — моя цена.

— Я могу поднять до пятидесяти пяти и ни монетой больше.

Басим улыбнулся. Пятьдесят пять — безумная цена для прошлого сезона, но цены продолжали расти. Он остановился на шестидесяти, вдвое больше, чем сам заплатил:

— Шестьдесят. — сказал он, — Моя цена.

Можно было подумать, что если розовые убили отца Басима в одной из своих многочисленных чисток, разгромили дело и превратили Дагоску в залитые кровью руины своей продажностью и неумелым управлением, он с особым удовольствием ограбил бы этого обгоревшего ублюдка из Союза, но Басиму было всё равно. Он ограбил бы людей из Сульджука, Стирии, Старой Империи, Севера, Гуркхула, Кадира, Яштавита. Или, если уж на то пошло, других дагосканцев, представься такая возможность, и всё — с одинаковым энтузиазмом. «Предрассудки — это роскошь, которую не может себе позволить ни один хороший торговец», как всегда говорил его отец. До того, как его повесили.

— Лучшее качество, мой друг, — сказал Басим, хлопнув по одному из тюков и подняв небольшое облачко пыли. — Кадирский, с богатых склонов Розинской долины. Самый лучший! — качество было не выше среднего или даже хуже. Плохо упакованный товар с какой-то забытой Всевышним плантации вдали от воды, но честность для церкви, а не для рынка. Чёртов розовый дурак не заметил бы разницы, а если бы и заметил, ему было бы всё равно. Любая дрянь теперь отлично продаётся.

Розовый прищурился изображая подозрение:

—А не хочешь ли ты меня надуть?

Басим презрительно фыркнул:

— Во-первых, я живу за счёт репутации. — репутация Басима была не лучше средней и, вероятно, хуже, но никого это теперь не волновало. — Во-вторых, я бы не посмел. — хотя на самом деле он посмел бы всё, если бы цена была подходящей, и часто так и делал, пока дела не пошли так хорошо, что больше не приходилось рисковать. — В-третьих, как я обману человека с твоей проницательностью? — розовый был, конечно, болваном и хвастуном, каждое утро обманывался, представляя себя настоящим торговцем. — Но, конечно, мой друг, если ты найдешь лучшую цену, то иди со Всевышним, мне не придется долго искать другого покупателя.

В конце концов, за морем машины нужно было кормить. Их становилось всё больше, и они были всё голоднее с каждым днем. Басим повернулся к кипящей толпе, заполонившей рынок.

— Ладно! — сказал розовый, как и предполагал Басим. — Ладно. Шестьдесят за тюк. — он открыл кошелёк и начал с кислой миной отсчитывать монеты.

— Ты не пожалеешь, мой друг, — сказал Басим, которому было все равно, пожалеет розовый идиот или нет. — Сто тюков в доки! — гаркнул он сыну, плечи которого поникли, когда он начал собирать носильщиков.

Мальчик не горел семейным делом. Легко отвлекался. Он был совсем не похож на Басима в его годы. Хотел учиться! Или болтать с девчонками. Он нахмурился, глядя вслед сыну. Возможно, он был несправедлив к мальчику, как всегда говорила жена. Но справедливость для церкви, а не для рынка. И у Басима давно не находилось времени для церкви.

В конце концов, дела шли хорошо. Дела никогда не шли так хорошо.

Он повернулся к следующему розовому, покрытому каплями пота невежественному торговцу, потирая руки:

— И как мы можем помочь заработать друг другу сегодня? — спросил он.

***

— Не нравится мне это, — пробормотал Йенс, наблюдая, как его люди обслуживают прядильные машины. Слишком много открытых деталей. Слишком быстро мелькают колёса, ремни и приводные валы.