Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова
– И пошевеливайся! – прикрикнул он, увидев, что Артур продолжает сидеть возле костра. – А то дороги вам не видать, как короедов в море.
– Разве ты не хочешь поскорее помочь другу? – холодно поинтересовался Артур, не глядя на беруанца.
– Ты про кого это?
– Разве Даниел не твой друг?
– Мне на него наплевать. Как и на всех вас, ты еще не понял? Я никуда не тороплюсь. Даже свиток не так манит меня, как желание поглумиться над тобой. Так что, прости, придется тебе спать у во-он того дерева.
Артур полоснул ненавистного беруанца взглядом, полным откровенного презрения, но спорить не стал. На свою беду, они слишком от него зависели. Тод был единственным, кто мог действительно вывести их из леса.
Нехотя поднявшись, Артур забрал свои еще не до конца просушенные вещи и отошел к дереву. Тут же его пленил зябкий холод, заставляя голую кожу покрываться мурашками. Подавив в теле легкую дрожь, юноша поплотнее закутался в бурку, от которой так воняло тиной, что внутренности выворачивало наизнанку.
– Почти ручной стал. Ручная псина, – снова хохотнул Тод, обращаясь на сей раз к Диане. Гордая кагилуанка резко встала и сделала угрожающее движение в его сторону, однако в какой-то момент усилием воли сдержала свой безотчетный порыв и решительно направилась к Артуру.
– Я тоже буду сидеть здесь. И если мы оба замерзнем насмерть, это будет на твоей совести, – процедила она сквозь зубы.
– Да, пожалуйста, – отозвался Тод. Он, по всей видимости, уже забыл, что приказывал им держаться в стороне друг от друга. – Устанешь мерзнуть, приходи, мы найдем с тобой общий язык.
Диана присела рядом со своим избранником, прижавшись к горячей оголенной коже, и через мгновение с наслаждением почувствовала, как сильные руки обхватили ее, крепкие, как корни беруанского древа.
– Не обращай на него внимания. Нам бы только дойти до Гвибеллграда. Потом все закончится, обещаю. Больше идти с ним я не намерен, – прошептал ей на ухо Артур.
– Я едва могу его терпеть!
Поверь, я тоже. Но нам надо дойти.
Всего лишь дойти. Следующий день отчетливо показал, насколько сложное они затеяли предприятие. Сама дорога отнюдь не баловала измученных путников, ибо все время вела в гору. Им приходилось без устали подниматься, порою даже в таких опасных местах, где уклон был под девяносто градусов. Там они ползли, цепляясь руками за ползучие ветви кустарников. Получали занозы, царапали руки, стирали ноги в мозоли и порой с замиранием сердца смотрели позади себя в пропасть, куда скатывались шуршащие камни. Чем выше они поднимались, тем холоднее становилось, тем протяжнее стонал меж камней ветер. Иногда им страстно хотелось свалиться замертво, и только истовое нетерпение обрести долгожданный приют толкало их все выше и выше. Природа здесь предлагала такие изысканные виды, что от восхищения замирало дыхание: такой размах, такой простор! Уже видны были в саване снегов белые верхушки особо высоких гор: безмолвных, горделивых, прекрасных! Однако и оюнь трусливо отступал, предоставляя место беспросветной метельной мгле. Им приходилось часто разводить костер, чтобы погреться.
Тод все время находился в плохом настроении. Он порядком устал: изнеженный беруанец отнюдь не был готов к покорению горных вершин. Да, вероятно, он смог бы перелезть с одной ветки на другую, но карабкаться постоянно в гору, сражаясь с неумолимыми ветрами и снегом, который периодически колол им глаза – нет уж, увольте. В принципе, его усталость была на руку остальным, ибо теперь у Тода просто не имелось сил на унижения. Впрочем, в один момент ему все-таки удалось знатно досадить своим спутникам.
Они оказались у достаточно крутого подъема; чтобы его преодолеть, необходимо было подтягиваться на руках. Первым шел Тод; не без труда беруанец подтянулся на каменную платформу. Затем он рывком втащил наверх Диану. Оставался лишь Артур, но у того все никак не получалось подтянуться. Старая рана отзывалась мучительной болью; всякий раз когда напрягались мышцы, руку простреливало так, словно враг прижигал пострадавшее место каленым железом. Диана пыталась ему помочь, но ее сил, увы, не хватало. Промучившись подобным образом несколько минут, Артур выругался сквозь зубы: глаза его начали слезиться от боли и невероятного напряжения.
– Тод, помоги ему, прошу тебя! – взмолилась Диана, обращаясь к беруанцу, который с каменным лицом возвышался над ними, словно сам сросся с неподвижной скалой. Не лишенное привлекательности лицо его оскалилось в самодовольной ухмылке.
– Какие же вы беспомощные, – фыркнул он. – Без меня бы уже давно сдохли. И нужен тебе такой слабак? Даже в гору залезть не может! Что, верил в мою доброту, да? Так вот, обломись! – продолжил глумиться Тод, насмехаясь над их тщетными попытками помочь друг другу.
Однако Артур, то ли раззадоренный издевательскими словами беруанца, то ли испугавшись, что Тод начнет требовать от Дианы нечто унизительное, сам рывком подтянулся на руках, впрочем, не сдержав сдавленного стона. В который раз он доказывал, что сила духа куда важнее силы физической; но красивое лицо его при этом искривилось страданием, а на заостренных скулах выступили болезненно-багровые пятна.
– Хм. Уважа-аю, – протянул Тод, с насмешкой глядя на свернувшегося без сил на каменном уступе соперника. – А теперь пошли, нечего прохлаждаться!
Артур, стиснув зубы, молча поднялся на ноги: он не говорил ни слова, ибо берег силы. Они почти преодолели горную гряду, еще немного потерпеть. Впрочем, Тод нарочно не посвящал друзей в детали их маршрута, то был еще один изощренный способ поиздеваться над ними.
В какой-то момент путники остановились, чтобы в очередной раз погреться у костра и перекусить, но увы, они не смогли высечь такую искру, которая зажгла бы мокрый хворост. Белая пелена – то был туман, либо же мельтешащий снег вперемежку с ветром, – скрывала все: и людей, и дорогу. Но вот погода улучшилась, тучи, вспугнутые разбушевавшимся ветром, отступили, обнажая кристально чистое голубое небо. И словно не было вовсе той страшной непогоды! В горах всегда так: никогда не знаешь, откуда ждать беды. Только теперь стало понятно, на какой они головокружительной высоте! Внизу бескрайним коричневым морем проплывали вспаханные поля, посреди которых безобидной точкой чернел город гадалок. А если отвернуться от пропасти и посмотреть вперед, то взору открывалось великолепное высокогорное ущелье, покрытое низкорослыми альпийскими травами и самшитом. Воздух здесь был насыщен медовыми ароматами, и таким свежим, сочным, богатым он казался, что невозможно было надышаться. Но не только природные явления поражали воображение, перед глазами путников
