Река Великая - Максим Николаевич Николаев
Внутри Мордвин вместе с гостями города пробыл двенадцать с половиной минут. Когда троица снова показалась снаружи, Расулов стащил рюкзак со спины иностранца и под возмущенные выкрики на двух языках вытряхнул на брусчатку его содержимое: бутылку воды, презервативы, банку каких-то таблеток, черный тюбик с кремом и тонкий дорогой планшет, в который англичанин вцепился обеими руками и ни за что не хотел отдавать.
Площадку перед братским корпусом монастыря освещал единственный фонарь. В круге света у стены стояла лавочка. Анатолий Мордвин, бывший поисковик из «Вахты памяти», дождался с непроницаемым лицом, пока Сабанеев проверит его карманы, уселся на скамью, достал сигарету и закурил как ни в чем не бывало.
Айрат Расулов еще переругивался с англичанами, когда дверь тихо отворилась, и показался одетый по-светски священник из «Верочки». Он смиренно поднял руки и дал Копьеву обыскать сначала пальто, потом брюки. Вопросов ему пока задавать не стали и усадили на скамейку к Мордвину.
Опера уже собрались вести задержанных к парковке монастыря, когда Айрат схватился за телефон:
— Что?! Какие, на хрен, реконструкторы?! — Он сунул трубку обратно в карман и обернулся к товарищам. — На берегу — бородатые мужики с мечами! Пятеро. Движутся к пролому в монастырской стене.
— Рыбаки из Ящеров, — сразу понял Иван.
Айрат Расулов жестом указал ему следовать за ним.
Копьев остался перед братским корпусом охранять задержанных. С места, где он стоял, дыру в ограде было не видно: обзор загораживал недействующий Спасо-Преображенский собор. У его дверей Айрат оставил молодого Сабанеева, а сам двинулся вдоль стены навстречу внезапным ночным гостям.
В полумраке за зданием Копьев заметил движение человеческих фигур и услышал, как Расулов громко скомандовал сложить оружие и поднять руки. Мужской голос что-то крикнул ему в ответ. Раздалось нескольких выстрелов — и всё затихло.
Обернувшись к Сабанееву, который до сих пор послушно стоял на своем посту, Копьев не сразу понимает, что происходит. У дверей старинного храма прямо перед молодым лейтенантом откуда-то возник косматый старик в черном тулупе с мечом в руке. Иван держит его на мушке.
Артем Копьев уже давно вытащил своего «макарова» из кобуры и сейчас сам тоже пытается прицелиться в полутьме с расстояния полсотни метров. На его глазах старик заносит меч. Иван без результата давит на спусковой крючок и, опомнившись, дергает большим пальцем рычажок на задней левой части затвора. Но выстрелить он не успевает. Раньше короткое лезвие опускается ему на голову.
Артем стреляет. Старик валится наземь как куль с мукой. Через считанные секунды он уже стоит перед собором между двумя мертвецами. Кепка Ивана, разрезанная сталью клинка от козырька почти до затылка, отлетела на плиты перед туристическим стендом. В шаге от тела юноши лежит убийца-старик и таращит неподвижные глаза в мутно-серое небо ночного города. Возле седого виска у него чернеет дыра от Артемовой пули.
Из-за храма снова слышны крики и стрельба. В обход древнего здания с пистолетом наизготове он бросается на помощь к Расулову. На пути вдруг встает кто-то невысокий и мощный телом. Как мельница он вращает перед собой лопастью клинка. Майор делает шаг назад и стреляет.
Тело несколько раз дернулось и затихло. Перед тем, как новый противник выскочил на него из тьмы, Артем успел разглядеть безбородое лицо убитого на земле, и понял, что застрелил малолетнего.
Мужик с черной бородой первым же взмахом меча едва не снес Артему его лысую голову с плеч. Майор успел прижаться затылком к стене — в паре сантиметров от его лица клинок высек искры из белого камня. Следующим выпадом враг выбил у него из руки пистолет. Уворачиваясь, Артем потерял равновесие и упал лицом в землю.
Он перекатывается на спину и встречается взглядом с язычником. Острие целит ему, лежащему, в грудь. Опер пытается отползти, но понимает, что не успеет, и машинально заслоняет лицо руками.
Раздались два выстрела один за другим. Когда Артем убрал руки, он увидел перед собой Айрата Расулова с пистолетом. Подстреленный Айратом бородач хрипел у стены собора и лежа пытался дотянуться до своего оружия на земле. Поднявшись на ноги, Артем подобрал в одну руку свой «макаров», а в другую — меч язычника.
Позади здания он увидел трупы двух первых нападавших, с которыми столкнулся Айрат: оба были старики. Первый из убитых, совсем дряхлый, лежал навзничь перед проломом в монастырской ограде. Другой был помоложе — он остался сидеть, прислонившись спиной к выступу малой закомары с крохотным зарешеченным окошком. Айрат посветил на него фонариком своего телефона. От полукруглой крыши вниз по белой штукатурке над головой сидящего мертвеца протянулся кровавый след.
Самому Расулову распороли куртку выше локтя, Артем заметил кровь, но рана не казалась серьезной.
Когда они вернулись к раненому бородачу, то обнаружили, что тот успел доползти до главной дорожки и по пути подобрал меч убитого мальчишки.
При виде полицейских чернобородый силится встать.
— Бросай!
Злодей пересел на колени и выставил лезвие вверх. Он попытался что-то сказать в ответ на приказ Копьева, но вместо слов из горла вырвалось бульканье. На губах появилась кровь. Майор не сводил пистолета с бородатого, пока холодное оружие не выпало из его размякших пальцев.
На ходу запихивая свой «макаров» в кобуру трясущимися пальцами, он пошел обратно к задержанным. Расулов за его спиной вызывал скорую.
Трое мужчин и красивая женщина жались к белой стене братского корпуса и со смесью страха и любопытства поглядывали на меч язычника, который Артем, забывшись, до сих пор сжимал в левой руке. За решетками братского корпуса одно за другим загорались масляно-желтые окошки.
* * *
Холодный воздух над вдовьим селом был почти недвижим. Низко над резными крышами висело старинное бледное солнце. Невзор нашел глазами избу Славичей, не увидел дыма над каменной трубой и собрался уже пойти проведать старуху Беляну, но вспомнил, что с утра она вместе с его супругой поехала в Псков на автобусе: купить снеди, да заодно подать заявление на пенсию.
Год назад Невзор обнаружил у старухи грудную жабу и с тех пор время от времени ходил слушать ей сердце через трубочку из бересты. Вечор долго сидел у нее. Беляна бодрилась, почти не плакала, но ход ее сердца не понравился лекарю. Он заварил для больной боярышника с таволгой и чесноком в два раза гуще обычного, и
