Ведьма - Янис Маулиньш

Имант внимательно понаблюдал за Валдисом и, зная его взрывчатый характер, наконец несмело заметил:

— Ты словно побывал в когтях у смерти.

В другой раз Валдис ответил бы на это шуткой, колкостью. Но он только бросил долгий пытливый взгляд на Иманта и вздохнул. Подумал об умершем муже Сакристины Репниеке, который в свое время тоже пыхтел и вздыхал, как загнанная лошадь.

— Проклятая рассеянность! — сказал он. — Полуторамесячный труд коту под хвост!

— Лично я считаю, что ты прекрасно можешь обойтись без дополнительных исследований, без этого аналога, — высказал свое мнение Имант. — Плюнь ты на это и подведи, наконец, черту под диссертацией! Чем толще будет твоя диссертация, тем выше требования к другим. Коллеги не скажут тебе за это спасибо.

Валдис открыл было рот, чтобы возразить, но не нашел в себе ни сил, ни желания. Удивительно, но в этот момент он как бы почувствовал себя другим человеком, представил состояние тех, кто никогда не обладал столь бешеной энергией, как он. И слова Иманта сразу приобрели иной смысл. Действительно, ведь все должны «остепениться», что даст возможность человеку создать семью и, не испытывая материальной нужды, заниматься научной работой, которая нужна народу, а повышенные требования могли вызвать совершенно противоположный эффект. «Если в сектор для прыжков в высоту пускать только тех, кто сразу же может преодолеть, скажем, метр сорок, сектор зарастет травой», — подумал он. Физическое бессилие изменило взгляд на жизнь, взгляд на мир.

— Ты не думай, что я пытаюсь кое-как слепить свою диссертацию. Требования возросли давным-давно, только не знаю, кто от этого больше выиграл, — чернорабочие науки или ловкие оформители.

Валдис еще раз устало взглянул на коллегу. Прежде подобные проблемы его не интересовали. Для него, здорового, энергичного, подобные «мелочи» просто не существовали. Он был убежден, что настоящий ученый преодолевает все преграды, обойдет всех «оформителей», даже не взглянув на них. И вот сейчас он изменил свою точку зрения.

— У тебя что-то капает, — сказал Имант.

— Спасибо! — сказал Валдис и поморщился. Перевел разговор на повседневные проблемы. — Сколько декапептидов сделал?

— Два с половиной.

— О чем говорили на коллоквиуме?

— Американцы синтезировали новый аналог ангиотензина.

— Какова активность?

— Ничего особенного. Было бы что-нибудь выдающееся, не печатали бы, тут же запатентовали.

— Да, последнее время мы тоже стали умнее.

— Существуют свои законы природы. Хочешь не хочешь, хорошо это или плохо, изволь подчиняться.

— Ты стал философом, — сказал Валдис.

Имант сидел на скамеечке перед вытяжным шкафом и стеклянной палочкой тщательно перемешивал серовато-коричневую жидкость в круглой колбе.

По внутренней трансляции женский голос третий раз повторил:

— Товарищ Дицманис, зайдите в свою комнату!

— Лариса сказала, — заговорил Имант, — что подлинная эмансипация наступит только тогда, когда каждая жена в любое время сможет вытребовать своего мужа с помощью такого громкоговорителя.

— Не наговаривай на Ларису! — сердито оборвал Валдис. Он держал в руках открытую бутылочку без пробки и с удовольствием вдыхал запах эфира. Никогда раньше он не испытывал к нему пристрастия. А сейчас он даже не мог объяснить, почему открыл бутылочку с эфиром, поскольку работа этого не требовала. На столе стоял прибор, измеряющий точку плавления вещества. Надо было при помощи капиллярной стеклянной трубочки набрать требуемое вещество, вставить в патрубок прибора, включить нагрев, а самому сквозь увеличительное стекло наблюдать за процессом и за термометром. Валдис посмотрел на прибор и понял: он нарочно тянет, отдаляет начало напряженной работы, потому что где-то в подсознании жила уверенность в том, что сегодня работу эту он выполнит неточно.

Тишину в комнате нарушали только звяканье стеклянной посуды и бульканье наливаемой жидкости, скрип стульев.

— Послушай! Кто оставил открытой дверцу холодильника? — спросил вдруг Имант и захлопнул ее.

Валдис сидел, наморщив лоб, и молчал, делая вид, что занят. Имант нарочито развязным голосом сказал:

— Вероятно, Лариса.

— Лариса не виновата, — мрачно ответил Валдис.

— Ну как же не виновата? Утром она взяла ДТТ.

— Лариса не виновата, — повторил Валдис.

— Плохо.

— Почему?

— У тебя исчезло чувство юмора и память.

— Может быть, — холодно согласился Валдис.

И хотя день показался нелегким и работа не шла, вечером Валдис чувствовал себя вполне терпимо. Венды, как всегда в последние дни, дома не было. Валдис поел и лег на диван с газетой. Через пять минут он уже спал. Проснулся, когда вернулась Венда.

— Прости! — он извинился перед ней, разделся и снова завалился спать. Все предыдущие ночи он мучился без сна и сейчас, после тяжелого рабочего дня, заснул без сновидений. Однако наутро проснулся с головной болью.

Венда по-прежнему спала на раскладушке в кухне.

Валдис изредка заговаривал о том, что пора ей перейти в комнату, но жена отказывалась так твердо, что он боялся еще раз напоминать об этом.

На следующий день работать он не мог. Взвешивание, выпаривание, фильтрование и кристаллизация — все вдруг показалось ему ненужным, бессмысленным и даже противопоказанным для его жизни.

В обеденный перерыв он столкнулся с коллегой из лаборатории органического синтеза, где велось изучение органических макроструктур и составных генома, в том числе плазмид. Упоминание о плазмидах обострило его внимание. К сожалению, коллега не был сторонником популяризации науки. Когда Валдис заговорил о статье в журнале «Знание — сила», коллега высокомерно присвистнул и пояснил, что по крайней мере лет десять не читает научно-популярные журналы. И тут с Валдисом стало твориться что-то необъяснимое. Его захлестнуло чувство собственной неполноценности, и ко всему примешивалась мысль о проклятье жены. Это было ужасно, но справиться со своими чувствами он не мог. Увидев, как изменилось лицо Валдиса, коллега заторопился, отговорившись занятостью, и быстро пересек огромный вестибюль с пальмой, росшей в деревянной четырехугольной кадке.

«Информативные белки! Информативные белки!» — стучал в голове глупый, сумасшедший дятел.

Однако разговор этот всколыхнул в нем желание самому докопаться до истины. Конечно, желание наивное, глупое, но он снова потерял покой. Судя по всему, беда была совсем близко. Ждать ее сложа руки казалось мучительным.

После обеда он отправился в библиотеку. На сей раз дело пошло быстрее — кое-какие навыки у него уже были. Просмотрел всю информацию — а ее с лета скопилось довольно много, — она еще раз подтвердила известные выводы, появилось и кое-что новое. Важнейшее он выписал: «Провирусы, то есть встроенные в клетку вирусы, повышают иммунитет к инфекциям, вызванным сходными вирусами». Под этой фразой он написал: «Есть люди, обладающие иммунитетом чуть ли не ко всем болезням. Не значит ли это, что они носители врожденных провирусов? В наших краях был старик, который ни разу в жизни не болел. Стоило