Lenimentus - Эл Фарбер
Дженни опустила голову, чтобы скрыть выступившие слёзы. Каково это – каждый день просыпаться и вспоминать, что ты не больше чем неудавшийся эксперимент? Что у тебя нет семьи, нет дома, нет даже своего имени, а лишь одно название. Впрочем, теперь она хорошо это знала.
– Вы не виноваты, – попыталась утешить командующего Дженни. – Это не зависело от Вас.
– Спасибо, Дженни.
Он внезапно остановился и, подняв голову к тёмному небу, закрыл глаза и шумно выдохнул. Воротник рубашки подчёркивал его широкую шею, и Дженни почувствовала, как под загорелой кожей пульсирует кровь.
– Вы в порядке, сэр?
– Безусловно, – Ник Маук открыл глаза и улыбнулся ей. Он выглядел усталым, и Дженни впервые подумала о том, что он тратит на неё своё свободное время. – Прости за этот эпизод, Дженни. Должен признаться, мне немного не по себе с тех пор, как погибла Теринг.
– Теринг?
– Моя… партнёрша, – уголки губ командующего чуть приподнялись – недостаточно, чтобы стать улыбкой. – Если можно так сказать. Мы не жили вместе.
Дженни почувствовала, как внутри что-то обрывается. Ник Маук представлялся ей таким самостоятельным, не похожим на других людей, что она не могла представить, чтобы у него кто-то был. С другой стороны, не мог же он жить одной лишь жизнью командующего – в конце концов, он был привлекательным мужчиной, созданным искусственно, но в то же время таким настоящим, что…
Командующий Маук продолжал смотреть на неё, и Дженни чувствовала, что должна что-то сказать.
– Что… Что с ней случилось?
– Столкновение аэрокаров.
– Мне жаль…
– Она стала жертвой нашей мнимой уверенности в безопасности Альянса. Очередной жертвой нашего «контроля над ситуацией». Работай я лучше, она была бы жива – как и Кассандра.
– Вы не можете винить себя в несчастном случае, никто не может нести за это ответственность! Иначе должны быть наказаны все – и техники, и патрульные, и другие водители, и… – Дженни поняла, что повысила голос, и смутилась. – Простите, сэр.
– Почему же, ты абсолютно права. Понять, что повлияло на конечный исход, важно, но куда важнее постараться не допустить повторения. Не допустить новых потерь, – Ник Маук нахмурился. – Хотя я и близок к провалу. Четвёртый день рядом с кухонной тумбой лежит пакет с клубнями с полей Митса. Свежий урожай, обошедшийся мне в четверть жалованья, а если прибавить к этому печь, то выйдет полугодовалое довольство нескромного офицера.
– Вы собирались приготовить это с… – отчего-то её имя было тяжело произнести. – С Теринг?
– Задумка её, самостоятельная работа – моя. Она должна была прислать инструкции. Откровенно говоря, я мог бы разобраться и сам, но у меня нет времени. Особенно сейчас.
Слова вырвались сами собой, прежде чем Дженни успела их обдумать:
– Я могла бы Вам помочь. Мы с отцом готовили картошку каждый Новый Год.
– Я был бы признателен. Ты выручишь меня, спасёшь картофелины от напрасной гибели и наполнишь свой бедный живот, – он бросил взгляд на дисплей голографа и кивнул в сторону непримечательного трёхэтажного дома без подсветки. – Здесь совсем недалеко.
– Вы живёте здесь? – удивилась Дженни. – Разве высокопоставленным офицерам не полагаются свои отдельные дома?
– Офицеры с семьями могут получить свой дом с участком. Одному человеку хватит и десяти метров.
Идентификационная система «Адама», установленная в дверь, потребовала от Дженни зарегистрироваться в качестве гостя. Вестибюль был устелен синим ковром, напоминающим тот, что лежал в кабинете главы экспериментальных войск. Дженни осмотрелась вокруг, но не увидела ничего интересного, кроме уходящих в разные стороны коридоров с рядами одинаковых дверей.
– Нам на второй этаж, – сообщил мистер Маук.
Подниматься пришлось по ступенькам, и весь подъём на них смотрели висящие на стенах портреты главнокомандующих Альянса. Второй этаж ничем не отличался от первого.
– Так много дверей, – нарушила молчание Дженни.
– Не все из них жилые. Лукас неделями может не появляться в своей квартире.
– Лукас Делайн? – опешила Дженни. – Вы хотите сказать, что Лукас Делайн живёт здесь?!
Она принялась озираться, будто ожидая, что из одной из комнат вот-вот выйдет глава подразделения совершенных людей.
– Разумеется, – командующий, занятый разблокировкой двери, не обратил внимания на её реакцию. – Было непросто убедить его, но, как и другие, Лукас заслуживает право на личное пространство. Проходи.
Квартира мистера Маука была в два раза больше комнаты Дженни. У окна стояла широкая кровать, заправленная голубым постельным бельём, по бокам от неё – стол с терминалом и высокий шкаф. В углу прятался принтер. Ворсистый коврик возле постели служил единственным украшением. Никаких следов Теринг или кого-либо другого, никаких сувениров, голо-фотографий и наград – складывалось ощущение, будто в квартиру только-только заехали и ещё не успели обустроить. Кабинет командующего в военной части производил куда лучшее впечатление. По крайней мере раньше. Дженни надеялась, что мистеру Мауку удалось восстановить его.
– Обувь можешь не снимать. Пол самоочищающийся.
– Никогда не видела таких в жилых домах! – призналась Дженни, глядя под ноги.
– А здесь можно вымыть руки, – указал командующий в открывшийся справа от неё проём.
В небольшом помещении с раковиной, унитазом и душем было в несколько раз уютнее, чем в комнате Дженни в военной части. На маленькой полке под зеркалом стояли сухие порошки для лица и тела в цветных пакетиках, ленты для бритья и зубов – и ни одного флакона туалетной воды. Дженни надеялась, что когда-нибудь выяснит марку парфюма главы экспериментальных войск.
– Подготавливаю картошку, – сообщил мистер Маук.
– Иду, сэр!
Дженни ощутила, как холодный воздух проникает в комнату, и поёжилась. Точно так было в Орионе, когда отец включал печь: он был уверен, что выделяемыми ею парами вредно дышать, и распахивал окна во всей квартире. Тогда Дженни вместе с псом залезали под плед и ждали, когда отец объявит, что воздух стал достаточно чистым. Сам Генри Райс никогда не мёрз.
Дженни поднесла руки под антибактериальную лампу и заметила под раковиной индивидуальную чистящую машину. В военной части ей
