Фрилансер. Вольный копейщик (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

Но люди за этим скверным малым пошли. Выходили на связь и сообщали, что «верны присяге её величеству». Фрейя-Фрейя! Ну что ты за дурочка? Ситуация — верняк! Вообще верняк, полный и безоговорочный! Я — сбежал в бордель, похоронив себя как политик — это слова герцога Сантана, а уж кто, но он точно видит ситуацию объективно. Ушёл с линии огня, добровольно и с песней. Как можно было в ТАКИХ условиях просрать delполимеры/del власть? Ну скажите, как? Насколько надо быть альтернативно одарённой?

И только через полчаса после нашего выхода из купола Сантана до города долетели первые машины Самарского корпуса, когда от трети до половины сил в городе объявили о верности её величеству, или как минимум о несопротивлении «законным силам» в грядущем противостоянии.

Альфа большая. Огромная! И эти пятьдесят тысяч — капля в море. Да и пятьдесят их стало только сегодня, на третий день, когда закончена переброска сил через атмосферу — в первой партии было всего две дивизии, двенадцать тысяч с техникой. Самарский корпус — лишь триггер, как та соломинка, перешибающая спину верблюда. Большая часть нашей армии — те, кто здесь и был, отвернувшиеся от кажущейся легитимной главы государства. Больше ста тысяч не считая почти полумиллионного мобилизованного ополчения — Каррерас и Моралес изначально поддерживали меня, правда, не участвуя в боях. Но знаете, ополчение не надо недооценивать, быть уверенным за тыл тоже немало; без железного тыла нет смысла выходить в поле воевать. И многие соединения противника так и делали, отступая к окраинам города, хотя наши силы перед ними по численности уступали. Сейчас таких отступивших скопилось много, они не участвуют в «движухе», многие «морозятся», не выходят на связь. С ними ясно, как закончим здесь — всё же выйдут и объявят, а пока пусть сидят по окраинам и дальше.

Одними из первых о верности объявил генерал-полковник Маккарти во главе трёх дивизий ВКС, командиры которых — его хорошие знакомые. Дювалье поддерживал связь в том числе и с ними, их переход был закономерен, но я не думал, что скорость принятия такого сложного решения окажется настолько велика. Окрылённый, я выдвинул парней в сторону Сената, а самого Карлоса и ещё три полка, присоединившихся к нему, забрал с собой, двигаясь напрямую к Большому Тетраэдру. А чего тянуть?

Эпической битвы у генштаба не случилось. Вообще никакой битвы не случилось. Если в прошлый раз, почти месяц назад, под этим куполом забаррикадировались плохиши, и выкурить их удалось чудом, дав им сбежать тайными тропами в обмен, что они не станут шкодить внутри здания, то теперь все плохиши сели на конвертопланы и гиперкатера и свалили в неизвестном направлении, единственное, организовав заградительный огонь из зенитных автоматов для моих беспилотников. Истребителей сейчас с собой было мало, ресурсов дворца по выковыриванию кого бы то ни было и подавлению позиций артиллерией в данный момент не имел, так что парнишек пришлось отпустить. Те двинулись в сторону Дельты и Флоры, огибая Аврору, со стороны которой прилетели мы, и теперь найти их будет непросто. Зато ворота здания генерального штаба перед нами распахнули, и разве что хлеб с солью не вынесли. Внутри остались условно нейтральные офицеры и генералы, и охрана, которые не занимали сторону и были готовы подчиняться любой «законной» власти, а «законной» в их понимании является та, которая победила. Прессовать сейчас никого не стоит, «пятёрка» потом будет разбираться в лояльности, главное, что армия, как механизм, функционирует.

После бескровного захвата генштаба речи о сопротивлении в городе больше в принципе не шло. Ни одной боевой стычки! Поляки отличились — суровые парни, наш полк на кое-кого наехал… Но эти кое-кто сразу бросили оружие и подняли руки вверх. С одной стороны замечательно, что никто не погиб, но с другой Ковальчик возмущался, что ни с кем не подрались, «никакого кайфа в этом мятеже». Ну да, нет боя — значит и их ценность так себе, а в отличие от остальных участвующих в «движухе» сил, задача польского легиона выслужиться, показать нужность, а не просто поколесить по столице со мной во главе.

В общем, Маккарти я назначил начальником штаба «специальной операции по подавлению мятежа», по сути временным главкомом всех сил на Венере. Не признали его только лояльные мятежникам части вокруг Сената, да дальние гарнизоны на планете, которые мы и ранее не контролировали. На которых пока плевать, слона нужно есть по кусочкам, сразу не выйдет. Давим «новых». Потом давим «старых» мятежников. И только потом занимаемся дальними гарнизонами — есть доклады, что в некоторых провинциях мятежники контролируют целые небольшие города.

— Слишком легко, — произнёс я вслух, выкуривая сигарету. Рядом стояли только крестницы, которые дисциплинировано не совали нос в управление. Но тут Криска не вытерпела:

— Почему?

Пожал плечами.

— Не знаю. Но у меня такое чувство, что нам кто-то ОЧЕНЬ сильно помогает. Настолько сильно, что… — Вздохнул, глубоко затянулся. Договорённости Веласкесов с теми же военными, с отдельными командирами частей, с некоторыми родами. О которых совершенно не в курсе, и которые никогда не держал даже в уме. И как к этому относиться?

— Это плохо? — вопросительно сдвинула крестница бровки.

— Нет. Тем более, я знаю, кто это — там просто нет других кандидатур. Пока она была в коме, у нас так легко не получалось. Где-то я крут, но ни хрена не понимаю в подковёрной политике! Юнец я сопливый!

Она поняла правильно, и, что-то обдумав, заявила:

— Может быть и так. И юнец, и сопливый. Но когда её обожженную тушку перекладывали в медицинскую барокамеру на дворцовой палубе, именно ты решил вопрос с переворотом. Не она, многомудрая, «оставшаяся на хозяйстве» в отсутствии королевы, а такой юный и сопливый ты. Ещё вопросы?

Ну, если даже девочки с мозгами крестниц всё понимают… Не думайте, они не глупые, отнюдь. Глупых среди ангелов в принципе нет, есть только уровни намного и не намного выше среднего. Но всё равно, даже они всё понимают, а значит и мне рефлексировать нечего. Помогает — и помогает. Но всё равно мерзко на душе, когда тебя «играют», да ещё втёмную.

— Ты научишься, Хуан, — произнесла Мари-Анж. — Сколько ты вертишься на высшем этаже?

— Год? — пожал я плечами.

— Месяц! — с неумолимостью хирурга со скальпелем отрезала крестница. — Всё, что было до захвата садика — не то, подготовка. Разминка боем. Хуан, у тебя всё впереди, научишься. А пока просто прими как данность: кроме совсем отмотроженных частей, остальные сдаются, и твоя задача всего лишь не допустить внештатных со сдавшимися ситуаций.

— Не допустить крови, — проговорил я за неё.

— Кровь — ресурс. И да, она нашей стране ещё понадобится.

Ангельская философия в лице этих писюх. Хотя мы ещё не настолько очерствели, и понимаем ценность человеческой жизни. Особенно, когда на дворе не простая война, а гражданская.

— Хорошо, но что дальше? — озвучил я вслух главный мучавший вопрос.

— А дальше будет видно, — улыбнулась Криска. — И мы с девочками уверены, ты выкрутишься.

Что ж, раз в меня верят… Ведь и правда, я смог бы победить и с кровью, и при условии, что весь мир против меня, на одних собственных ресурсах и агентов влияния. Точка невозврата — приказ Фрейи мочить нас зенитками. Если она не отдала его, и сейчас не важно, по какой причине — Альфа моя. И была бы моей при любом развитии событий здесь, в городе. Но без крови… Всё же приятнее, хоть и не по себе от реакции на манипулирование. Ладно, переживу, блин!

Эти выродки надо мной посмеялись. Аристократические ублюдки! Считали, что что-то контролируют? Что мы не посмеем? Я дал им трое суток, поставил ультиматум. О котором раструбил через все СМИ и подконтрольные каналы. Но они высокомерно заявили, что «с узурпатором дел не имеют». Каким, нафиг, узурпатором, я разве брал на себя функцию верховной власти? Нет, не надо пальцем тыкать, о том, что беру на себя функцию первого лица я даже мысленно не заикался!