Жрец Хаоса. Книга IV - М. Борзых
А поделился своими соображениями со мной опять-таки Олег Ольгердович. Как оказалось, в своё время он имел достаточно тесные контакты с Тенишевым. И хоть официально он не был признан родом, являясь бастардом, но Тенишевы, видимо, отдавали предпочтение какое-то время в общении ему, а не бабушке — до момента, пока не подрос её сын Николай. Вот такая позиция практически полного игнорирования в светской жизни женщин.
— Олег Ольгердович, а с чем это связано? Нет, я понимаю, что к бабушке относились специфически из-за её силы, возможностей и развития пассивной способности до уровня архимага, но где-то ведь была зарыта настоящая причина.
Олег Ольгердович только хмыкнул:
— Конечно, она была. Причина называется генетическая память.
— В каком смысле генетическая память? — удивился я.
— Да в таком. Веков пять назад Тенишевы были даже не мурзами, а ханами собственного ханства со столицей в Казани. Сильные свирепые воины, умелые маги, разумные правители и искусные дипломаты. К женщинам они относились так же, как и все, уважая право сильного: кто сильнее, тот и правил. Правда, женщины всё больше регентшами были при малолетних ханах, но это не мешало им и на троне сиживать, и походы возглавлять военные. И всё было ладно до того момента, пока их клан не возглавила Сахиба-ханум по праву силы. Она была единственной дочерью хана, а дядьям своим помогла на тот свет отправиться, чтобы никто не оспорил её право правления. Ох, и красивая была по преданиям… трёх мужей поменяла, пока нашла себе достойного партнёра. И даже сына родила… Но кто-то из своих их предал… Мужа и сына отравили, а Сахиба выжила, пообещав Тьме великую жертву за возможность отомстить. Общеизвестно, что Тьма больше любит женщин, и потому Тьма откликнулась на зов ханши. Та землю рыла в поисках предателя и нашла. Дальше версии разнятся. Одни источники пишут, что Сахиба свихнулась и захотела стать сильнейшей магичкой Тьмы, потому и принесла великую жертву. Другие пишут, что она попросту вырезала всех мужчин в роду предателя, не жалея ни стариков, ни младенцев, как не пожалели её сына.
— А истина, как известно, где-то посередине, — задумчиво произнёс я.
— Именно! Ей принадлежат слова: «Всё равно род продолжают женщины, и всё равно Тьма гнездится в их душах и прорастает гораздо лучше, чем у мужчин». Так в одну ночь под нож она пустила более полутора сотен человек, не пожалев ни стариков, ни детей, ни младенцев.
— Ни хрена ж себе, вот это жертвоприношение… И?
— Да что «и»… По преданиям, Сахиба превратилось в нечто такое, что пришлось даже нашему на тот момент ещё царству подключаться. Всей ратью усмиряли переродившуюся мурзу. Уничтожили сообща. А сами Тенишевы с того момента женщин не просто не допускают к управлению, а и вовсе стараются отстранить как можно дальше в социальном статусе. Собственно, само ханство потеряло самостоятельность именно при Сахибе. Пустив под нож большинство воинов-мужчин своего клана, она обескровила ханство, и её смогли взять, пусть и ценой огромных потерь, но победить.
Нет, технически, конечно, понятно, почему они возненавидели конкретно Сахибу: независимость потеряли, кровавую мессу она им устроила. А вот чем все остальные женщины им провинились? Ну да ладно. Сейчас от меня требовалось, лишь зная о пристрастиях мурзы, подготовить ему определённый подарочек.
* * *
Полёт к Тенишевым занял не более пяти минут, и с высоты птичьего полёта было очень странно обозревать их резиденцию. А всё потому, что если у остальных родов резиденции представляли собой зачастую особняки, дополнительные постройки, парк с небольшим озером или фонтаны — что-то в этом роде, — где было много света, простора, солнца, то у Тенишевых было всё с точностью до наоборот. Они оправдывали даже архитектурой и особенностями резиденции собственную фамилию. Вся территория их усадьбы была засажена древними деревьями, причём самыми разными: эвкалиптами, каштанами, дубами. Среди них яркими вкраплениями выделялись магнолии, цветущие розовыми, белыми и жёлтыми цветами. Под их раскидистыми кронами царил вечный полумрак; тут и там виднелись беседки и целые лабиринты парковых дорожек, затенённых ветвями дикого винограда, вьюнков и всевозможных лиан. Даже территория вокруг фонтана, красовавшегося перед входом в резиденцию, была накрыта стеклянным куполом, который также был заплетён вьюнком, и струи фонтана лишь отчасти угадывались в тени.
Вот уж не знаю, с чем было подобное связано, но я, при всём при этом, даже не могу сказать, что выглядела резиденция мрачно. Ничего подобного. Скорее, она выглядела как невеста на одной из восточных свадеб: пышно, торжественно, но при этом скрывая основные богатства от взгляда непосвящённых.
Место для посадки моей делегации виднелось здесь же — небольшой пятачок, видимо, располагавшийся недалеко от въезда на территорию; там нас уже встерчали. Приземлившись, я тут же дал знак химерам ожидать меня, а Гора во всеобщей неразберихе, пока приближалась приветственная делегация, убрал в своё Ничто, пообещав при необходимости сразу же звать его.
Пока же ко мне навстречу вышел юный представитель рода Тенишевых, примерно моего возраста. Одет он был в расшитый парчовый халат, шаровары, небольшие сафьяновые сапожки и на боку имел рукоять хлыста, наподобие той, которую я конфисковал у Митрия Сафаровича, только рукоять была попроще, без изысков. На меня юноша бросал весьма неприязненные взгляды, несмотря на то что улыбка была приклеена к его губам.
— Князь, — кивнул он мне, — добро пожаловать в резиденцию Тенишевых. Меня зовут Али-Шах, я внук мурзы Латифа Сафаровича. Мне выпала честь сопроводить вас к дедушке.
— Рад знакомству, Али Шах. Ваша резиденция — удивительное место, выглядит с воздуха словно нарядная невеста, — решил озвучить я собственные мысли, недавно мелькнувшие у меня в голове.
В лице юного Тенишева даже пробежала тень непонимания, как будто бы он ожидал, что я начну язвить или, того хуже, сыпать проклятьями, а вместо этого он услышал от меня комплимент. Он даже сбился с шага, пока оборачивался, пытаясь понять, шучу я или издеваюсь подобным образом.
— Благодарю, князь, — выдавил он из себя. — Многим наша резиденция кажется мрачной.
— Нисколько, скорее она скрывает все свои чудеса и истинную красоту, не растрачивая себя, как и восточная женщина, на прохожих. Даруя всё самое лучшее и чистое внутри себя лишь своим родным и близким.
Брови Али Шаха медленно поползли вверх. Кажется, он совершенно не ожидал от меня подобных философствований.
Дальше мы проследовали молча. Али Шах
