Из стали и соломы - Эрика Айви Роджерс

Рене вздрогнул:

– Потому что только ты достаточно силен, чтобы их упокоить.

– А это значит, никто, кроме меня, не сумел бы добраться до этих записей, – закончил Уорт.

Шарлотта пристальнее изучила рисунки – что-то в них не давало ей покоя. Человеческие силуэты были нарисованы грубыми росчерками, в них едва можно было узнать женские фигуры, не говоря уже о лицах. Но силуэты сумели прояснить то, что не смогли передать детали.

– Это монахини, – выдохнула Шарлотта.

Сидящий рядом с ней Рене покачал головой.

– Разумеется, монахини, – сказал он. – Это же аббатство.

– Нет, – возразила Шарлотта, глядя на Уорта. – Призраки – это монахини.

Она перевела взгляд с Пастора на Рене и обратно, отчаянно размышляя, как заставить их увидеть то, что видела она.

– Призрак, который на меня напал, показал мне свою смерть. Я видела женщин в рясах. Сперва все выглядело мирно, но потом образы наполнились кровью и болью.

– Это могло быть что угодно, Шарлотта, – заметил Поль.

– Возможно, – согласилась она. – Но вдруг Петрасу удалось узнать именно это? Вдруг он не только понял, что в городе есть заклинатель, но и выяснил, что тот управляет монахинями из аббатства Святого Стюарда? – Шарлотта подняла взгляд на Уорта. – Где находится это аббатство?

Уорт пристально посмотрел на бумаги в руках Шарлотты, закусив щеку изнутри. Затем его глаза встретились с ее, и в их глубине вспыхнуло аметистовое сияние.

– В дне езды от столицы, – сказал он. – По Северной дороге.

В комнате повисла тишина. Петрас видел призраков в столице. Он пробудил своего Стража и сбежал из города, вероятно, чтобы проверить подозрения и доказать, что человек, который этими призраками управлял, опустошил могилы убитых монахинь.

– Мы все еще не знаем, кто их заклинает, – напомнил Уорт.

В тяжелом вздохе Уорта эхом отразилось разочарование, растущее в груди Шарлотты.

– Не знаем, – согласилась она. – Но мы так близко. Кто бы ни заклинал кости, этот человек либо сам жил неподалеку от аббатства, либо приложил невероятные усилия, чтобы забрать оттуда останки монахинь. Эти призраки что-то значат для заклинателя. Иначе почему он просто не выкопал первые попавшиеся кости из леса рядом со столицей?

– Ты можешь быть права, – кивнул Поль. – Но как это поможет нам отыскать заклинателя?

Шарлотта потерла лицо руками. Им придется отыскать в Тютёре кого-то, кто связан с аббатством Святого Стюарда, а это может занять недели, если не месяцы. По крайней мере, теперь у них есть кости из склепов. Они могут дать кардиналу то, что она потребовала, в надежде, что этого хватит, чтобы вернуть сердца остальных Стражей. Возможно, этим они хотя бы купят себе немного времени, чтобы отыскать заклинателя прежде, чем тот сумеет по-настоящему навредить Артюсу.

Лавина пихнул Шарлотту в бок могучим плечом.

– Вам с Уортом нужно немного отдохнуть, – сказал он. – Вы оба сразу почувствуете себя лучше.

Уорт уже клевал носом у огня. Шарлотта оставила его в гостиной и поднялась по лестнице, стараясь не позволить неуверенности захлестнуть ее с головой. Если они пойдут во дворец, то дадут кардиналу именно то, что она просила, но Шарлотта костьми чувствовала, что все будет не так просто, как она надеялась. Встреча Уорта с Монтенем служила тому доказательством.

Шарлотта была так уверена, что капитан не причинит ей боли. Тогда почему он пырнул ножом Уорта? Мог ли Страж допустить какую-то ошибку? Или же Монтень сдерживал себя, пока Шарлотта была рядом, но позволил гневу выплеснуться наружу, когда появился Уорт?

Усталость болезненно давила на ее глаза, а голову наводнил туман. Ее разум был переполнен информацией, которую не мог переварить. Шарлотта рухнула в кровать, подтянула покрывало к самому подбородку и заставила себя вспомнить каждое мгновение, проведенное с Монтенем в купальне, надеясь отыскать что-то – что угодно, – что могло бы объяснить ее смятение. Он смотрел, как убили ее брата, сжег ее рощи, а теперь напал на ее Стража. Шарлотта должна испытывать к нему лишь чистую, безжалостную ненависть.

Но что-то сжалось в ее груди: как бы Шарлотта ни пыталась, у нее не получилось убедить себя, что это чувство может быть чем-то, кроме жажды.

Это была не страсть. Да, возможно, ей нравилось видеть его обнаженным и сбитым с толку, но она способна игнорировать физическое влечение. Шарлотта никогда бы не позволила чему-то настолько банальному выбить ее из колеи.

Но игнорировать его боль она не могла. Страх, который она увидела в его глазах, когда они обсуждали призраков, был настоящим, и впервые за всю жизнь Шарлотта ощутила глубокое, непреодолимое желание подарить покой живой душе.

Она упустила это из виду в то мгновение, когда ее окружали пар, аромат шалфея и Монтень. Но теперь, оставшись в одиночестве в своей комнате, она отчаянно пыталась понять, отчего его страх казался настолько знакомым. Ужас сковал ее внутренности, и все же она заставила себя углубиться в воспоминания о призрачном лесе дома на юге.

Ей тринадцать, и она, стиснув зубы, борется с особенно диким призраком, пока бабушка упрекает ее за нетерпеливость в обращении с мертвыми.

Ей десять, и она впервые читает полную историю Войн Призраков, пытаясь не трястись от страха, когда ей попадаются описания того, на что похожа атака призраков, управляемых заклинателем.

Ей восемь. Она скорбит по отцу и Стражу, которому запрещено просыпаться, и скучает по своему другу, потому что годом ранее…

Шарлотта ахнула и села в кровати, у нее на глазах выступили слезы.

– Нет, нет, нет, – прошептала она и потянулась за Книгой Пастора.

Она уже пролистывала эти страницы, пытаясь отыскать на них тьму – зараженного ею ребенка, которому Уорт и Джонас Сэнд помогли в прошлом. Но она сосредоточилась не на том.

Она должна была искать не тьму, а страх.

Потому что Лео Уошер не был тьмой. Он был тощим мальчишкой, который при каждом удобном случае стремился к солнцу. Каждая из его редких улыбок полнилась искренностью. Шарлотта просмотрела последние страницы, заполненные изумительным старомодным почерком Уорта, где описывались несколько последних лет его приключений с ее отцом. И там, в самом конце предпоследней страницы, жалось несколько коротких заметок, сделанных рукой Джонаса Сэнда:

ЛУ осиротел. Зарегистрирован священниками в Доме Кардинала в Пуант-дю-Претр.

А затем на следующей странице:

ЛУ был рожден для владения клинками. Остальное ему сложно контролировать без чужой помощи. Без нее. После путешествия короля и королевы мы с ним над этим поработаем.

После путешествия, которое станет началом конца Ордена, а Джонас Сэнд погибнет.

Неудивительно, что она упустила Монтеня на этих страницах. В какой-то момент он сменил имя – вероятно, после того, как посвятил свою жизнь Безмолвным Богам. Сердце переполнилось чувством вины – она растекалась по груди, грозя задушить ее. Шарлотта подошла к узкому окну, за которым начинался дождь, и открыла его, жадно вдыхая свежий воздух. Голос капитана Монтеня эхом разнесся в ее сознании:

Ты и правда не помнишь, не так ли?

Она не помнила. Она решила жить дальше. Ее отец погиб, Пастор уснул, а ей оставалось лишь упокоевать мертвых. Точно так же Лео Уошер остался наедине с тьмой, которую не смог побороть в одиночку. Шарлотта забыла своего друга.

Виновата ли она в том, во что он превратился?

Наконец вернувшись обратно в кровать, она позволила усталости взять верх и погрузилась в мир снов, населенный призраками, которые говорили с ней голосом ее друга детства. Монтень тоже был там: он стоял наполовину обнаженный, и Шарлотта не могла отвести от него взгляд, хотя с его пальцев стекала кровь ее Стража.

* * *

Когда она проснулась вся в поту, над городом вновь опустилась ночь. Завтра истекает срок, данный кардиналом, и Шарлотта отправится во дворец с костями призраков, надеясь на то, что Лоррен Непорочная исполнит свою часть договора.

Уорта не было внизу, его комната тоже пустовала. Шарлотта проверила тренировочный зал и ближайшие катакомбы. Когда она во второй раз зашла