Питомец - Хайдарали Мирзоевич Усманов
– Она… их ест… – Прохрипела Старейшина, не веря своим собственным глазам. Но уже было поздно. Цзяолин уже проникла внутрь одной из хоругвей и начала рвать её изнутри, буквально выкусывая из неё печати, что держали души связанными. Когда одна из них оборвалась – хоругвь испепелилась, а змея взвилась выше, будто только начала набирать силу.
В это же время Андрей рванулся к Старейшине. Удар копья – в упор, как молния. Он бил не просто металлом – каждое движение было усилено техникой пространственного плетения, разрывая пространство на участках удара. В его глазах пылала решимость.
Но Старейшина не была слаба. Она остановила копьё – пальцами, обвитым слоем духовной слизи. Печати на её руках ожили, вспыхнули зелёным, и из её груди вырвался дух с телом женщины и лицом, разделённым на трое.
– Ты убил их! Их всех! – Закричал дух.
– Они были жертвы. – Ответил Андрей. – Я дал им то, чего вы боялись – свободу.
Он отпрыгнул назад и выпустил первую технику нового раздела – “Зов Змеиных Теней”. Из-под его ног вырвались тени магических змей, созданных из остаточной ауры и памяти Цзяолин, каждая из которых цеплялась за духов, нападавших со стороны Старейшины, прогрызая их связь с её печатями. Старейшина вскрикнула, отпрянула, попыталась восстановить контроль – но уже две хоругви пылали, и Цзяолин пожирала третью. Не останавливаясь на достигнутом, она собиралась пожрать всё, что попадалось ей на пути.
Андрей же скользнул по воздуху, копьё в руках вибрировало, будто живое. И когда он снова метнулся вперёд, прямо под трепещущими остатками тьмы, он уже знал – это не просто бой. Это воздаяние. Возмездие за всё, что было сделано в тех грязных залах боли. За детей-сосудов. За духа в теле девочки. За Си Хуань, которая когда-то могла быть живой. И за того немого слугу… Который тоже хотел остаться человеком… И именно поэтому он собирался уничтожить всё, что могло быть связано с подобной силой, что культивировала секта Нефритовой Луны…
Перерождение
Он почувствовал это сразу. Не через зрение, не через слух, не даже через духовную нить, связывающую его с Цзяолин – а внутренним знанием, как если бы у него самого под ногами вдруг зашевелилась земля. Энергия, которую змея впитала, пожирая злобных духов секты Нефритовой Луны, начинала разрывать её изнутри.
Энергии этих десятков тысяч духов было так много, что у неё снова начинался прорыв ядра. Трансформация. Цзяолин больше не могла удерживать в себе эту мощь. А он – не мог позволить ей пройти это вне защищённого пространства.
Стремительно возвращаясь в долину, Андрей упал с небес, словно метеор, и замер у самой границы долины, вызвав печати транспортного кольца, привязанные к скалам. Потоки пространства скрутились в единый импульс, и в следующую секунду он оказался уже у входа в центральную аренную чашу, специально подготовленного места, куда раньше помещал и алхимический котёл, и других опасных артефактных существ.
Пальцами он тут же активировал тройной узел запечатывания. Символы вспыхнули под землёй. Поле купола, скрытое от внешнего мира, налилось синим светом. Воздух загудел.
“Цзяолин, сюда! Всё готово!” – Мысленно окликнул он. И змея вынырнула из тумана, изломанным, тяжёлым, почти неестественным движением. Чешуя её тускнела прямо на глазах, бока судорожно вздымались. Из её пасти исходил густой фиолетовый дым, в котором мелькали искажённые образы – отголоски съеденных духов. Один из таких призраков, в форме черепа с растянутыми рогами, метнулся к Андрею, но змея щёлкнула пастью – и просто поглотила его.
Когда печати полностью закрылись, Цзяолин вспучилась кольцами, зарылась половиной тела в скалу, и выпустила из себя волну силы, ударившую во все стороны. Воздух вокруг исказился, как в пустыне над раскалённым песком.
Её тело буквально взрывалось изнутри. Сначала трещали старые кольца чешуи, ссыпаясь на землю в виде светящихся пластин, и где-то на краю сознания парень отмечал для себя тот факт, что из них потом можно было будет изготовить неплохие артефакты.
Затем из спины вырвались шипы, по которым пошёл золотистый свет – вены силы, пробивавшие себе дорогу. Её ядро – сущность в самом центре – начинала светиться, и Андрей это чувствовал так же отчётливо, как пульсации в собственном теле.
В этот раз Цзяолин начала меняться прямо у него на глазах. Её глаза стали вертикальными, чёрно-золотыми, как у высших драконов. Шея удлинилась, окрепла, а из спины, ближе к передним отросткам, начали формироваться примитивные крылья – не для полёта, но как источник балансировки в воздухе, и усиления атак.
Конец хвоста затвердел, превратившись в бронебойное острие, испещрённое линиями печатей. Это уже был не просто хвост. А полноценный артефакт, созданный телом зверя. А по всему телу начали пробегать рунические нити, похожие на живые сосуды, по которым текла не кровь – а чистая сила Доу Лин.
Цзяолин ревела беззвучно, сжатая муками перерождения. Но это был не крик боли – это было торжество нового уровня. Новый уровень – Доу Лин, Пятая звезда. Когда метаморфоза завершилась, вся долина содрогнулась от волнового выброса, настолько мощного, что все печати защиты взвыли от перенапряжения. Но удержались. И в центре площадки, покрытой чешуйками, пламенем и дымом, лежала уже не та змея, которую он привёл к себе тогда – выжженную, измученную, умирающую.
Перед ним раскинулась древняя форма, полу-драконья, с изогнутыми, изящно смертоносными движениями. Её тело всё ещё пылало остатками энергии. Она медленно подняла голову, и Андрей увидел в её глазах… разум.
– Ты… изменилась… – Прошептал он. Но Цзяолин не ответила, но в их ментальной связи раздался невербальный импульс, наполненный гордостью, лояльностью и ожиданием. Теперь она не просто зверь. Теперь – полноценный боевой партнёр. Божественная тень, ждущая его приказа. Он чувствовал, как долина гудела. Каждый камень, каждая трещина в скалах, каждая песчинка в почве – всё это вибрировало в резонансе с изливающейся из Цзяолин мощью. Воздух буквально пульсировал от энергии, как натянутая струна арфы, готовая лопнуть.
Но настоящий шторм сейчас был… Внутри него. Стоя у внешнего барьера защитного поля, Андрей тяжело дышал. На первый взгляд казалось, что он просто наблюдает за трансформацией Цзяолин, изучает, оценивает… Но в груди что-то пульсировало, сжималось, растягивалось, словно сердце перестраивалось на новый ритм.
Он уже не пытался контролировать поток энергии, исходящий от змеиной формы Цзяолин. Это было невозможно. Духовная связь, ставшая за время их совместного существования почти абсолютной, превратила её прорыв – в его личное испытание.
Как только чешуя зверя осыпалась, как только рунические сосуды
