Охотник на демонов - Алексей Владимиров
Первый демон, оказавшийся на пути, не успел даже поднять когти. Мой меч вошел ему в горло по самую гарду, и я не останавливаясь рванул его в сторону, прорубая себе дорогу.
Теперь, когда боль превратилась в топливо, я видел поле боя иначе. Четче. Злее.
Слева, в самой гуще мелких тварей, бушевал Гром. Он был живым эпицентром разрушения. Его гигантский молот горел изнутри тусклым светом. Демоны разлетались в стороны, как кегли, контуженные и дезориентированные, прежде чем второй удар превращал их в ошметки плоти. На его бронике виднелись свежие порезы, но казалось, сама его ярость создавала вокруг искажающее воздух марево, от которого самые слабые атаки просто испарялись.
А на периферии, словно смертоносный росчерк серебра, двигалась Лиса. Ее копье горело холодным светом, оставляя в воздухе мерцающие следы. Она не просто двигалась — она скользила, и воздух шипел вокруг, подчиняясь ее воле. Удар в сустав, выпад в глазницу, укол в незащищенную шею — каждое ее движение было выверенно.
И надо всем этим с крыши фургона работал Ворон. Его снайперская винтовка калибром 12,7 мм стреляла не просто пулями. Каждый выстрел срывался со ствола светящимся трассером, который прошивал воздух и попадал в цель с небольшим магическим взрывом. Вон там демон, явно умнее других, попытался организовать атаку — и тут же его голова разлетелась на куски от попадания пули Ворона.
Внезапно в какофонию боя ворвался резкий голос Кайла в коммуникаторе:
— Ворон, справа! Три гончих!
Я тут же бросил туда взгляд. Из основной массы демонов вырвались три твари, чьи лапы оставляли на асфальте дымящиеся следы. Игнорируя нас, они единой стаей неслись к фургону — учуяли снайпера.
Прежде чем я успел среагировать, Лиса, оставив за собой лишь серебристый шлейф, бросилась им наперерез.
— Гром увяз! Поможем ему! — крикнул Кайл мне, указывая топором.
Я повернулся и увидел, что наш таран в беде. Десятки мелких тварей навалились на него всей массой, цепляясь, кусая, пытаясь погасить его ярость и повалить на землю.
Мы рванули к Грому, прорубая себе дорогу через стену визжащих тварей, но толпа демонов перед нами вдруг сама раздалась в стороны, словно стая шакалов перед выходом тигра.
Из их рядов, отшвыривая своих же, шагнул он. Демон третьего уровня, но такой, каких я еще не видел. Ростом под три метра, закованный в тусклую, словно оплавленную броню, с рогами и глазами, что горели расплавленным золотом. Он был похож на оживший в кошмаре сказ о минотавре. Тварь проигнорировала нас.
Ее взгляд был прикован к самому большому и яростному противнику — Грому. Демон издал рев, от которого, казалось, задрожал воздух, и бросился вперед. Это было столкновение двух титанов. Багровое марево вокруг Грома вспыхнуло, когда он встретил таранный удар своим молотом.
Раздался оглушительный треск, словно раскололась сама земля. Ударная волна отшвырнула меня и Кайла на несколько метров назад. Грома отбросило, как тряпичную куклу, но даже в полете он не выпустил из рук молот. Тут же поднявшись, Гром рванул к демону.
— Всем по твари! — Голос Кайла в наушнике был спокоен и холоден, как сталь. — Гром, держи его! Лиса, ноги! Ворон, голова! Саня, жди моего сигнала!
Кайл не просто отдавал приказы. Он пробормотал какое-то заклинание и тут же перед ним сформировались лучи фиолетового оттенка, переплетенные между собой, словно сетка, и метнулись к демону, впечатавшись ему в нагрудник. Броня в том месте подернулась светящимися трещинами.
Команда работала как единый механизм.
Лиса превратилась в серебряный вихрь. Ее копье наносило десятки ударов по ногам и сухожилиям твари.
С крыши раздались два резких, сухих щелчка. Две светящиеся пули Ворона, словно маленькие сверхновые, врезались демону точно в голову. Тот взревел от боли и ярости, ослепленный, и начал молотить лапами по земле, пытаясь стряхнуть с себя вцепившегося Грома.
— САНЯ, СЕЙЧАС! — проревел Кайл и сам открыл огонь, разряжая оба пистолета точно в ослабленную точку на груди демона. Артефактные пули с треском дробили магическую броню.
Это был мой шанс.
Я направил всю свою ярость, всю силу, что бурлила во мне, в клинок. Чувствовал, как сила течет по руке, и мой меч вспыхнул, отзываясь на зов.
Оттолкнувшись от асфальта, я использовал широкую спину вцепившегося Грома как трамплин, взмыл в воздух и обрушил всю свою мощь вниз.
Клинок, окруженный моей магией, вошел в трещину на броне демона по самую рукоять. Раздался не хруст, а оглушительный треск, словно лопнуло что-то внутри самой твари. Из раны хлынула не кровь, а сноп слепящего света и черного дыма. Огромная туша выгнулась, забилась в конвульсиях и замерла. А потом медленно, как срубленное дерево, рухнула на асфальт.
Наступила тишина. Мелкие демоны, потеряв своего вожака, в замешательстве попятились. Наша команда стояла посреди небольшой пустой зоны, тяжело дыша, окруженная трупами. Мы победили.
Но тут земля снова содрогнулась. В наступившей звенящей тишине мы все как по команде подняли головы. Вдалеке, над Апраксиным двором, белый столб света, ударивший с небес, столкнулся с восставшей из земли колонной черного пламени.
Вслед за столкновением света и тьмы по площади прокатилась волна чистой силы, от которой даже я, стоявший в сотнях метров, пошатнулся. Рев демонов сменился растерянным визгом. Твари, еще секунду назад бывшие воплощением ярости, дрогнули, их атаки потеряли стройность.
И тогда мы на них навалились.
Это была уже не битва, а зачистка. Уставшие, израненные, работающие на последнем издыхании Охотники и сотрудники заградотрядов добили дрогнувшего врага. Я двигался как во сне, меч казался свинцовым. Каждый шаг давался с трудом.
Последний демон рухнул под слаженным ударом двух охотников у самого выхода с площади.
И наступила тишина.
Она была абсолютной, звенящей, почти физически давящей после часов непрерывного грохота. В этой тишине был слышен лишь треск догорающих машин, стоны раненых и наше собственное рваное, хриплое дыхание. А потом кто-то один надрывно и хрипло закричал:
— УРА! — И этот крик подхватил второй, третий, и вот уже над полем недавней бойни прокатился нестройный, но полный облегчения рев победителей.
Сила, которую дало зелье, испарилась, и меня накрыло с головой. Ноги подогнулись, и я рухнул на одно колено, опершись на меч, как на трость. Плечо, о котором я почти забыл в пылу боя, взорвалось новой волной тупой, ноющей боли. Я поднял голову. Вся наша команда была в таком же состоянии. Гром тяжело сидел прямо на асфальте. Лиса, обычно воплощение грации, стояла, согнувшись и опершись на копье обеими руками, пытаясь отдышаться.
