Эмиссар - Валерий Листратов

— Замечательно, — расплываюсь я в злобной улыбке. — Значит, с большой вероятностью моя придумка сработает.

— Так и что вы хотите сделать?

— Подождите, расскажу. Сначала нужно уточнить некоторые моменты, а потом мы с вами покрутим идею и решим, как действовать, хорошо? — спрашиваю юриста.

Тот довольно откидывается в кресле.

— Приятно иметь дело с понимающим человеком. Конечно. Уточняйте!

— Какой минимальный размер отдельного войска?

— Минимальный размер — боярский род. Численность правом не установлена. Может быть, как один человек, так и столько, сколько приведет. Вопрос только в подчиненности. Там сложная система противовесов, в том числе в зависимости от силы войска, числа магов, древности Рода. Могло оказаться так, что один пришедший боярин из обнищавшего, но очень древнего Рода, славного победами, мог управлять всем собранным войском. Но для такого должно сойтись много обстоятельств. Уважение и древность — первое.

— Интересно. Но у меня немного другой вопрос. Есть ли уложение, сколько Род должен собрать под свои знамена бойцов, или магов, чтобы войско считалось именно войском.

— Обычно выставляют по максимуму, точнее, обычно двести лет назад выставляли максимально, чтобы можно было похвастать — я привёл больше воинов, чем ты. Но вы задали отличный вопрос. Секунду. — маг закрывает глаза и откидывается в кресле. А это точно менталист, я вижу характерные щупы, которые он старается прятать, но они точно есть. Хорошо, что ко мне он их не протягивает. Вроде вопрос доверия. А может Матвей предупредил.

Маг отмирает.

— Впрямую таких ограничений точно нет. Можно вести войну по распоряжению царя хоть одним магом, — слегка удивленно произносит Павлов. — Неожиданно. Никто такой вопрос не поднимал.

Усмехаюсь.

— Смотрите, тогда у меня ещё последний вопрос, и он, в общем-то, определяющий. Если я правильно понимаю структуру поместного войска, я обязан подчиняться при данном призыве либо императорскому приказу напрямую, либо более родовитому дворянину?

— Не совсем так. Тут вступает в дело не очень прописанная в законе разница между дворянскими и боярскими родами. Боярский Род более широк и естественен для нашего государства. То есть внутри боярского рода могут быть и дворянские роды, и мещанские, и купеческие. Боярский род не ограничен этими рамками, в отличие от дворянского. В дворянском ни мещанские, ни купеческие младшие роды не приветствуются и не могут существовать. Дворяне для этого организуют торговые дома, в которых являются владельцами, но не управляющими. Классическое — «руки не пачкаю, но деньги считаю».

— Как же, например, род Сабуровых? Он же торговый фактически.

— Нет. Сабуровы сами по себе старый военный род, но торговый… Им невместно. У них есть торговый дом, который связан с тканями и артефактами. Вот. И очень хороший, им точно владеют Сабуровы напрямую. Это знают все, торговый дом очень крупный, но они не являются работающими там людьми. Они владеют. Все всё понимают, но эту грань не переходят. Это как раз хороший пример.

— Так, понятно. Ладно, не в этом дело. Так что там с разницей дворянских и боярских?

— А, ну да, — Илья словно бы спохватывается, хотя очевидно, что за разговором он чётко следит. — Вот. Так вот, во время военной операции вы обязаны подчиняться действительно более родовитому. Безусловно. Но он должен быть боярином. Если человек является только дворянином, то вопрос родовитости там не встаёт изначально. Боярский род выше по этим критериям.

— Я был уверен, что так и есть, — улыбаюсь.

— Тогда я так понимаю, что вы хотите вашим недоброжелателям подложить большую и не очень хорошо пахнущую свинью?

— Ага. Примерно это и хочу. Но сделать это таким образом, чтобы не парализовать военные действия. Никакого ущерба государству. Это важно, — подчеркиваю. Юрист, кажется, уже примерно понимает мой план.

— В таком случае у вас всё может получиться, но есть нюанс. Вы не должны принимать присягу. — Серьезно уточняет Павлов.

— Почему? — удивляюсь.

— Когда вами был образован боярский род, вы должны были приносить клятву лично императору. Это царь у нас самый сильный среди равных, и боярские рода вроде как равны с ним, а вот император — отдельно, это другой уровень существования. А Михаил Александрович и тот и другой титул носит заслуженно. — Павлов неопределенно качает кистью руки. — Так вот, присяга императору наверняка включает в себя безусловную поддержку во время военных действий. Поэтому второй раз присягу принимать не можете. Если вы это сделаете, вы автоматически становитесь участником войны на правах обычного призывника. Вы как бы передаете право решать за себя свою судьбу армии, и внутренней ее структуре. Выполняя долг, естественно. На уровне принципа становясь частью государства. Вот только с присягой императору — вы уже это сделали и более полным образом. Вы, если смотреть с точки зрения права, а не персоналий — государство и есть.

— Неожиданно. — прикидываю про себя. — Но это не мешает моим планам. Скорее их дополняет. Сориентируйте меня по тем документам, которые будут всплывать по пути в военной части.

— Я даже больше сделаю.

Достаёт небольшую коробочку.

— Вот этот амулет соедините со своим переговорником. — делаю так, как говорит Павлов. Прислоняю к переговорнику данный мне маленький амулет. В моём зрении он словно бы начинает светиться. У него появляется лёгкий фон, такой же, как и у самого переговорника.

— Так. А теперь вложите в ухо. — ожидаемо говорит юрист. — Я вас буду слышать, и вы меня услышите. Вы можете со мной разговаривать даже очень тихо, я все равно услышу. Да и вызывать вы теперь сможете любого так же. Тихо.

— Да, это нужно. Откуда такая вещь? — вкладываю жемчужинку в ухо. Принцип так-кома знаком. И такое его исполнение словно глоток старого воспоминания.

— У разведчиков такие есть. Просто в армии, и в обычной продаже их не встретишь. Ну а мы с вами, получается, идем на разведку на новой территории. — усмехается юрист.

— В каком смысле?

— В прямом. У нас нет способов влияния на армейских — это другая часть власти. Михаил Александрович, дай бог ему здоровья, настаивает, чтобы мы никак не смешивались. Но при этом старались контролировать друг друга. Иногда армейские, как в вашем случае, очень сильно заигрываются. Иногда мы. Но мы — реже. У нас другая система контроля.

— Да, я знаю. Непосредственно Михаил Александрович. — Павлов удивленно смотрит на