Пси-ON. Книга V: Финал - Евгений Нетт
Неглубокий кивок, сопровождающий слова мужчины, вернул Владимира в реальность, позволив заметить спешно сворачивающиеся огневые точки и многочисленных псионов, пытающихся притвориться ветошью. Все они держали под контролем именно тот участок посадочной площадки, на которую садился Имперский вертолёт.
— В этом всецело моя вина, старейшина Хусейн. Я не сообщил о своём визите заранее, потому как он, стоит сразу сказать, не является официальным. — Цесаревич отзеркалил неглубокий кивок. — Как вы уже знаете, Его Величество Алексей Второй, Император Российского государства, отрёкся от Лины Романовой, моей сестры…
Хусейн медленно кивнул, перебив цесаревича мягко и без явного намерения его этим оскорбить.
— И предложил провести операцию по зачистке объекта силами Российской Империи. Мне известно об этом, цесаревич Владимир. Стоит ли полагать, что вы прибыли сюда «инкогнито» потому, что не согласны с такой линией поведения?..
Владимир тут же подтвердил это предположение.
— Абсолютно верно, старейшина Хусейн. Я склонен считать, что в роду каждый несёт ответственность за каждого, и просто «махнуть рукой» на сестру после её ошибки и вашего отказа принять помощь — это неправильно. Я хочу лично поговорить с ней и, если удастся, переубедить в ошибочности избранного ею пути. И в таком случае террористы останутся с минимальным телепатическим прикрытием, что позволит безопасно провести зачистку объекта.
Владимир пусть и не вышел характером, но получил всестороннее образование как человек, метящий на Трон огромной Империи. Как наследник. И он знал, на что упирать в диалоге с представителем традиционных идеалов Востока: род, ответственность, готовность рискнуть, чтобы исправить ошибки членов семьи. Хусейн просто не мог не воспринять эти слова иначе, чем было нужно Владимиру… и всё в точности так и произошло.
— Нам будет весьма проблематично обеспечить вашу безопасность, цесаревич Владимир. Вряд ли террористы согласятся организовать вашу встречу тет-а-тет вне комплекса, а внутри… — Мужчина покачал головой так, что всё и само становилось понятно. Силы Калифата не сунутся туда, даже если Владимира возьмут в заложники. Ведь на кону стояла судьба их третьих Врат, возведение которых дорого обошлась только набирающему силы и влияние, но амбициозному государству.
— Я понимаю, и по этой же причине я прибыл сюда тайно, советник Хусейн. Моя свита сопроводит меня до входа, а дальше я справлюсь и сам.
— По крайней мере, позвольте нам сначала проинформировать террористов о вашем прибытии и намерениях. В противном случае они могут сначала ударить, а после уже разбираться, кто показался на горизонте. — Дождавшись согласного кивка со стороны Владимира, Хусейн приложил указательный палец к гарнитуре у уха, перейдя на слабо понятный цесаревичу восточный язык. Лишь по тону было понятно, что он описывал подчинённым ситуацию и отдавал приказы. — Подождёте хотя бы с четверть часа, цесаревич?
— Как вы сочтёте нужным, советник…
Ждать Владимир не любил, но умел. И особенно легко это давалось, если в голове ещё не сложилось никаких конкретных представлений о том, что и как говорить, чтобы исправить ситуацию хотя бы частично.
Лина… за последние два года она, казалось, изменилась лишь в том, что касалось Артура Геслера, Лжебога и непосредственно Плана. Увидев больше, чем следовало бы, цесаревна уверилась в одной простой мысли: добром тирания некогда друга не закончится, и человечеству нужно сделать всё для того, чтобы избавиться от его влияния.
Понимала ли она, что противостояние лоб-в-лоб — провальная затея? Бесспорно. Но она и не шла на конфликт ранее, со всем своим умом плетя интриги за спиной семьи. Предвосхищение планов телепата около-пятого ранга и раньше казалось Владимиру чем-то крайне сложным. А теперь, когда в этом провалились и люди отца, и его собственные подчинённые, окончательно убедился в том, что это было бесполезно с самого начала.
Лина за два года сделала то, на что у многих уходили десятилетия. Сколотила свою «оппозиционную ячейку», вышла на связь с «коллегами» из иных стран и подготовилась к тому, чтобы, по всей видимости, оставить планету вместе с теми, кому доверяла или кого успела проверить.
Как говорил ей когда-то наставник по особой, «женской» самообороне — «Не можешь победить ни в лобовом столкновении, ни хитростью — просто избегай боя». И цесаревна слишком буквально усвоила этот урок, применив на практике тогда, когда этого от неё ждали меньше всего.
Группировка численностью в три сотни бойцов и псионов. Несколько тысяч гражданских. И все — на территории объекта ждут своей незавидной судьбы. Слишком невелика вероятность того, что им удастся запустить Врата своими силами, даже имея «на руках» данные точкам входа-выхода, предоставленным Артуром.
Они уже отчаялись, но пока не подошли к грани, чтобы потребовать предоставить им специалистов. Но в какой-то момент голод, жажда и банальное перенапряжение сделают своё дело: Великий Калифат лишится своих драгоценных Врат, цесаревич — потеряет сестру, а род Романовых обзаведётся иссиня-чёрным пятном на репутации.
Владимира устроила бы первая и последняя потери, но вот оставить Лину на произвол судьбы он был не готов. Лучшим вариантом он видел её согласие на неучастие в отражении штурма: тогда, вероятно, террористов просто сомнут превосходящим числом телепатов, прибывших в том числе и из Российской Империи, и теперь ожидающих согласия «хозяев земли» на своё участие в операции. Вариант средней паршивости подразумевал захват Лины в ходе штурма с её последующим выкупом у испытывающего материальные трудности Калифата, но там оставался риск подрыва всего объекта.
Хусейн прервал его размышления:
— Они согласны на организацию такой встречи, если экс-цесаревна подтвердит вашу личность, цесаревич Владимир. Но, как я и предупреждал, всё на их условиях: внутри комплекса, без сопровождения и средств связи. Разумеется, без каких-либо гарантий безопасности. — Взгляд старейшины стал тяжелее. — Вы всё ещё намерены идти, цесаревич? Риск непомерно велик, и никто не упрекнёт вас в нежелании на него идти.
Владимир кивнул, отбросив сиюминутно вспыхнувшие сомнения. Путь был выбран. Отступить — значило признать окончательное поражение себя как Владимира Романова, уступив бразды правления тому, кого так долго и старательно в нём взращивал отец. Наследнику.
— Я иду. Проинструктируйте ваших людей, чтобы не мешали. И… если что-то пойдёт не так, — он сделал паузу,
