Крылья за спиной - Саманта Миллс
– Этот ваш амбарчик очень мил, но возведен он на тех же кровавых костях, что зарывает секта мехов.
– Это другое. – Гальяна сглотнула.
– Нет, то же самое.
– Часть нашей миссии – освободить крылатых. Нам нужны ответы, да, но Каролину под силу избавить Зуба от мехалина, как мы избавили тебя…
Решительности ее отрицанию явно недоставало.
– Ты в это не веришь, – фыркнула Земолай. – Зуб предпочтет умереть. Вам никогда не завербовать крылатого высокого ранга. Черт, вы подобрали меня на улице, выкинутую, умирающую, но до сих пор считаете необходимым держать на поводке.
Удар попал в цель. Гальяна побледнела. Открыла рот – явно намереваясь возразить и снова упирать на то, что ситуация временная, что Земолай обязательно скоро получит ключ от своей свободы, что ее перестанут держать в заложниках и выведывать внутренние тайны секты, – но щелкнула зубами, проглотив порыв.
– Идем, – шепнула девушка вместо этого.
Они завернули еще в одну комнату за чистой одеждой и одеялами. Гальяна пихала вещи в рюкзак, едва глядя на размер.
На обратном пути Земолай ее игнорировала. Неопределенно пожала плечами, когда они остановились у киоска с горячей едой, и Гальяна, явно отчаявшись, попыталась выяснить, чего бы спутнице хотелось. К счастью (к сожалению), тактика холодного молчания была Земолай до боли знакома, и даже во время недолгой прогулки она почувствовала, как девушку из-за него корежит.
В том, чтобы оказаться на другом полюсе такой модели отношений, было нечто разом и удовлетворяющее, и удручающее. Хотелось прекратить (она же всегда это ненавидела!) и в тоже время – вонзить нож еще глубже (разве она этого не заслужила?!).
Когда ходоки вернулись, Тимьян и Рустайя едва пошевелились. Оба утонули в мягких креслах, небрежно переплетя пальцы между подлокотниками.
Земолай сбросила одолженный плащ, взяла аптечку и новую рубашку и удалилась в уборную. В тесной, грязной каморке помещалось полированное металлическое зеркало, один мощный светильник и умывальник с пробитым в дне отверстием для слива. Ну, хотя бы ящик запечатанных канистр с водой рядом с раковиной поставили, а не подключились к сомнительному здешнему водопроводу.
Рубашка полетела на пол. Повязка на предплечье высохла и прилипла к ране. Снять ее удалось не сразу, даже после того, как Земолай щедро смочила ткань. Под бинтами обнаружился чистый рубец, без признаков инфекции. Она промокнула выступившую кровь и оставила рану сохнуть на воздухе, пока обтирала тряпкой обнаженный торс.
Дверь в уборную была данью вежливости, не более. Земолай слышала почти каждое прошептанное по ту сторону слово, и как только вспыхнул спор, сеанс медицинской самопомощи резко замедлился.
– Какая разница, что с ним сделает Каролин? – взорвался Рустайя. – Пусть хоть заживо сгноит! Как думаешь, сколько имен вырезано на его гребаной кирасе?
Конечно, виновата была Гальяна, которая, как и предполагалось, пережевывала брошенные Земолай обвинения. Ее возражения потонули в горьком смехе Рустайи. Тимьян забормотал что-то примирительное, и от него отмахнулись с таким же презрением.
– У нас есть вопросы, – настаивал Рустайя. – У Зуба есть ответы.
– Но пытать?..
Спор разгорелся с новой силой, три голоса перекрывали друг друга в страстном и все более резком несогласии – и на этот раз не было примиряющей материнской фигуры, чтобы их успокоить.
Земолай наложила на рану новую повязку, щедро намазав ее обеззараживающим гелем. Аккуратно влезла в чистую рубашку. Между первой и шестой пуговицами к пререканиям добавились слезы – Гальяна умоляла не шуметь, а Рустайя воинственно повышал голос.
Земолай уставилась на раковину – внезапно закружилась голова. Ведь она этого и хотела? Заронить семена сомнения. Нащупать рычаги воздействия. Метод Водайи: привести всех в смятение, перессорить и, пока они отвлеклись, провести в жизнь собственный план. Земолай понимала, что при желании может покончить со всем этим прямо сейчас. Всего-то надо проскользнуть в заднюю комнатку, снять с бедра Зуба глушитель и ждать помощи.
Но перед внутренним взором снова стал Схола Петке, спрашивающий этаким деловым тоном: «Ты пришла забрать меня?» Она пощадила его тогда, пощадила башню. Момент слабости, ведь она полагала, что всякая надежда утрачена.
«Лемен считал, что человек является каждым из тех, кем когда-либо был, – не рожденным заново, а непрерывным и одновременным» – вот что говорил Петке много лет назад. Земолай непрерывна и одновременна. Она всегда была девочкой, которая хотела в небо, и всегда будет ею. Если существует путь обратно в башню Кемьяна, она обязана им воспользоваться.
И все же она колебалась.
А затем – сильный и быстрый стук в дверь на верху лестницы, явно условный сигнал. Каролин явился. Она умудрилась в очередной раз погрязнуть в размышлениях и упустить свой шанс.
Земолай вдохнула, выдохнула, успокоилась и вышла из уборной. Мятежные младенцы стояли кучкой, каждый раскраснелся от своих преждевременно прерванных тирад, в равной степени пораженный неповиновением и чувством вины.
А перед ними – человек, который мог быть только их неуловимым куратором.
– Я отправил вас туда скрытно не затем, чтобы переполошить всю их гребаную секту… – распекал он их.
И тут увидел Земолай, свежеприбранную, одетую по-местному, но ни с какой стороны не походившую на пахаря.
– А это еще что? – грозно вопросил куратор.
Глава семнадцатая
Не тщитесь замедлить нашу работу своими сомнениями. Если мы держимся их заветов, то наши дела чисты, а если наши дела чисты, то ничто из нами сделанного не является грехом, поскольку служит общему благу.
Крылатый Орлуски. Обращение к совету Пяти
В то утро, когда Зеня предала секту книжников, моросил дождь – скорее, просто висел в воздухе. Она еще припомнит этот дождь – упорный, вездесущий, но слишком слабый, чтобы ее омыть.
Мехи пришли на рассвете. Без гордых объявлений войны. Без боевого клича у ворот. Меха Петрогон дозволил им опустить все формальные уведомления – ввиду серьезности обстоятельств. Кому нужны спешные попытки вынести бумаги еретика Викенци из башни?
С воздуха операцию возглавляли крылатая Диетра и крылатый Шантар, готовые остановить любую попытку эвакуации. Наземную команду с Зеней в первых рядах вела Водайя.
Зеня дала им ключи от ворот. Дала им карту потайных дверей и проходов; разветвленных коридоров, заваленных поступающими книгами. Она провела их в архив на двадцать втором этаже, где Схола Петке попросил ее брата помочь с инвентаризацией всей башни в поисках совершенно иной ереси, чем та, на которую его ученик наткнулся.
О брате она и думала, когда Петке поднял глаза от письменного стола. Учитель начал лысеть (а Никлаусу это не грозит). В его глазах появились первые отблески серебра. И вот сидит он
