Выживший - Павел Барчук
Наемники Изначального Града — это крысы. Грязные, живучие, вездесущие. Они прячутся в тенях, питаются сплетнями. Торгуют чужими жизнями и секретами. Они знают, чью башку закажут завтра и кто спит с женой Верховного мага.
Этот ублюдок точно был в курсе, кто такой Человек без лица. Он понял мой вопрос. И сдох. А значит, таинственный враг — не просто залетный клиент. Он — значимая фигура. Тот, чье имя защищено магическим контрактом высшего уровня. Сука!
Я чувствовал, как в висках пульсирует тяжелая, темная ярость. Каждая мышца ныла от остаточного адреналина, а мысли носились в башке, как стая ошалевших ворон.
Надо держать лицо. Ляле нельзя видеть, что я в шаге от того, чтобы начать ломать мебель.
Вдохнул, выдохнул. Попытался натянуть соответствующую маску. Обычный парень вернулся после шоппинга. Ну, немного промок под системой пожаротушения, с кем не бывает?
Ляля сидела за стойкой, уставившись в экран телевизора. Там, на фоне торгового центра, распиналась холеная блондинка с микрофоном. За ее спиной мигали проблесковые маячки полицейских машин, суетились пожарные, бестолковилась толпа зевак, жадно впитывая чужую беду.
— … предварительной причиной ЧП в торговом центре стало короткое замыкание в распределительном щите, — вещала девица с такой лучезарной улыбкой, будто сообщала о бесплатной раздаче мороженого. — Технический сбой вызвал панику и срабатывание спринклерной системы. Руководство объекта заверяет: пострадавших нет, ущерб минимален…
Я криво усмехнулся. Короткое замыкание. Ага.
В этом мире любые магические аномалии списывают на плохую проводку или утечку газа. Удобная ложь для счастливых овощей. Маги, они же такие хорошие, такие добрые.
В принципе, меня подобная версия устраивает. Значит, черную слизь, в которую превратился Следопыт, оставленный мной на парковке, просто смоют из шланга. Клининг приедет, зальет всё хлоркой, и через час от наемника не останется даже молекулы.
Любопытно — маги в нашем мире дохнут паскудно. Они почему-то рассыпаются на атомы буквально через несколько минут после смерти. Оставляют после себя вонючую жидкую дрянь, которую сама природа стремится переварить и выплюнуть как можно скорее. Чужеродная энергия.
— Эй, привет! — окликнул я Лялю. Она так внимательно слушала новости, что не заметила ни бесячьего звона, ни моего появления.
Девчонка резко повернула голову. В ее глазах на долю секунды мелькнуло что-то похожее на облегчение, но маска безразличия тут же вернулась на место. Мы с ней в этом похожи — оба не любим выставлять настоящие эмоции напоказ.
— Макс… Вернулся, — она натянуто усмехнулась, — А я смотрю новости и думаю — круто, че. Отправила парня прибарахлиться. Там реально такая жопа, как говорят?
— Вернулся. Ты уже начала присматривать нового помощника? — я поддержал тон, который выбрала Ляля. Сарказм, смешанный с иронией. Она волновалась за меня, но не хочет это показывать. Ок, — Да ничего там особенного. Суета, крики, вопли. Все побежали — и я побежал. Коротнуло что-то.
Девчонка окинула меня оценивающим взглядом. Ее брови вопросительно поползли вверх, при виде мокрых джинсов и такой же футболки.
— С потолка лило, как из ведра, — пояснил я, вешая куртку. — Система пожаротушения. Считай, принял внеплановый душ.
— Ясно. Надеюсь, ты купил не одни только штаны?
— Ага. Вот тут остальное, — я махнул пакетом, зажатым в руке. Успел забрать его из магазина перед тем, как свалил из торгового центра окончательно, — Но переодеваться не буду. Все почти высохло.
Ляля продолжала сверлить меня глазами. Ее взгляд зацепился за правую руку. Костяшки покраснели и опухли. Чертова регенерация. Раны она лечит едва ли не мгновенно, а обычный ушиб не захотела. Наверное, сочла что такая мелочь не стоит ее внимания.
Сбитые костяшки для человека, который «просто бежал» выглядят странно. Девчонка не дура. Как любой художник, она видит детали, понимает разницу между ссадиной от случайного падения и следом от хорошего удара в чью-то морду.
Ляля открыла рот, собираясь поинтересоваться, где я ухитрился разбить руку, но тут же сжала губы. Наверное, решила, если не тороплюсь рассказывать, значит, нечего задавать вопросы. Мне чертовски нравится эта девочка!
Она вдруг резко вскочила, стул с противным скрежетом отъехал назад. Оглянулась, зыркнула на него таким взглядом, будто несчастная мебель виновата во всех бедах этого мира.
Я остановился на полпути. Шел к раковине, чтоб помыть руки. Теперь настала моя очередь удивляться.
Девчонка явно заведена не меньше меня. С чего бы? Когда уходил, как-то не обратил внимания. Но сейчас ее напряженное состояние было заметно невооруженным глазом.
Она что-то еле слышно буркнула под нос и направилась к полке с красками. Движения были дергаными, рваными. Начала переставлять банки. Бессмысленно. С места на место. Будто думала о чем-то своем и не до конца понимала, что делает. Зацепила локтем подставку. Флаконы с пигментом с грохотом полетели на пол.
— Сука! — Ляля выругалась, села на корточки, начала собирать рассыпавшиеся бутылочки. — Твою мать, всё из рук валится…
Замерла. Сидела, сжимая в кулаке пластик с черной краской, и смотрела в стену пустым взглядом. Секунда, две, три… Потом тряхнула головой и продолжила собирать флаконы.
Я подошел к раковине. Ледяная вода приятно обожгла ссадины, смывая остатки грязи. Через зеркало продолжал наблюдать за Лялей. Она реально была на взводе. Нет, она была в шаге от взрыва.
— У тебя тут всё нормально? — осторожно поинтересовался я.
Ляля схватила спиртовую салфетку и начала с каким-то остервенением драить кушетку. Кожаное покрытие и без того блестело, но она терла так, будто пыталась срочно организовать пару дыр.
— Всё нормально, Макс. Просто работы завались, — бросила девчонка, не оборачиваясь. — Запись плотная, один за другим. Устала.
Врет. И врет паршиво. Вчера мы весь день занимались уборкой, сегодня клиенты еще не приходили.
— М… Понятно, — хмыкнул я.
Ляля была натянута, как струна, которая вот-вот лопнет. Интересно, с чего бы? Вчера была версия о проблемах в личной жизни. Однако именно эта девушка не похожа на истеричку, которая будет несколько дней париться из-за какого-то мудака. Она вообще не похожа на истеричку.
— А если честно? Говори как есть, — я взял бумажные полотенца, начал вытерать руки. — Что-то случилось?
Ляля замерла. Скомкала салфетку и швырнула ее в мусорное ведро. Открыла рот, чтобы ответить, но…
Колокольчик над дверью захлебнулся в металлическом кашле. Дверь распахнулась от удара ноги, с грохотом впечатавшись в ограничитель. Штукатурка посыпалась на пол мелким крошевом.
Мое нутро моментально среагировало. Оно знает, такие входы означают только одно — сейчас,
