Спокойный Ваня 3 - Павел Кожевников
— Проходите. Присаживайтесь. — Игнорируя злобные взгляды Марка Германовича, предложил глава ГБ. — Что вы хотели мне сообщить?
— Их Императорские Высочества Константин Павлович и Татьяна Павловна перешли все границы. — Представитель Архива не воспользовался предложение присесть и говорил очень осторожно, боясь лишний раз пошевелиться. — Они напали на отделение Архива и разрушили его. При этом выдвинули ничем не обоснованные ультиматумы.
— У вас всё? — Пётр Николаевич демонстративно игнорировал личное обращение.
— А вам мало⁈ — Не удержался от восклицания Марк Германович. — Вы хотите войны? Если нет, то остановите своего сумасшедшего Ивана!
— Знаете, что я думаю по этому поводу? — Поняв, что никаких ответных ультиматумов или иных требований от Архива не поступит, Пётр Николаевич почувствовал себя увереннее. Внешне он и до этого не выказывал других эмоций. — Я лично довольно плотно общался с князем Ивановым. Это весьма уравновешенный и спокойный молодой человек, предпочитающий избегать конфликтов. Когда ему их навязывают, он всегда пытается найти менее затратный способ решения, чем прямая ссора. Если он сам провоцирует конфликт, причём его поддержали наследник престола и будущая жена, то для этого есть основания.
— Все имеющиеся у нас факты, указывают на то, что это именно вы подготовили покушение на князя Иванова. — Граф Ивойлов с ходу подхватил новое титулование Ивана. — В тот момент он был гражданином Российской империи. Выходит, это вы первыми нарушили условия договора. — Он повернулся к начальнику. — Пётр Николаевич, я предлагаю провести тщательное расследование последнего инцидента и предать обнаруженные факты широкой огласке. Уверен, мы найдём много интересного, чего Архив не захочет обнародовать.
Марк Германович с трудом сдерживал злость. Разговор пошёл совершенно не по его плану.
— Пожалуй, я с вами соглашусь, Михаил Кириллович. — Кивнул глава ГБ. — Можете собирать следственную группу и выезжать в Алушту. Сомневаюсь, что мы дождёмся оттуда скорых известий, переданных обычными путями.
— Вы не понимаете! Султан Ибрагим не оставит без ответа угрозу Иванова. Вас ждёт война! — Вспылил Марк Германович.
Пётр Николаевич подумал, что порка пошла на пользу. Никакой холодной расчётливости и язвительной вежливости у представителя Архива не осталось в принципе. Он прокалывался на каждом шагу. На каждом слове.
— Оставьте задержку для передачи информации на сегодняшнем уровне. — Пётр Николаевич продемонстрировал газетную вырезку с сегодняшней датой. — Пусть Ибрагим вернёт девочку до истечения срока ультиматума. Тогда все останутся довольны. Россия тоже не заинтересована в смене династии. В Турции делёжка власти частенько заканчивается весьма большой кровью.
— Архив в виде исключения ускорил прохождение сообщений, в надежде на то, что вы пойдёте нам навстречу. — Марк Германович, несмотря на боль, горделиво выпрямился. — Но вы отказываетесь внять голосу разума. Султан извещён о выдвинутом ультиматуме. С этого момента и в дальнейшем Архив будет придерживаться прежней скорости работы.
Демонстративно игнорируя нормы приличия, Марк Германович покинул кабинет.
— А рыло-то у него в пушку. — Заметил граф, когда дверь за Марком Германовичем закрылась.
— Собирайся и ближайшим скорым поездом езжай на место. Нужен не пушок, а весомые факты, которые можно предъявить другим монархам. — Отрезал Пётр Николаевич. — Пойду, до Павла схожу. Может он и вправду готовность в армии решит объявить.
* * *
— Тимоша, ты где ударился? Или обидел кто? — Ласково спросил разносчика Зосим. Парень каждое утро привозил старику свежие продукты.
Обычно он бы не обращал внимания на такие мелочи. Мало ли как люди ссорятся между собой. Он слишком стар, чтобы влезать в чужие дрязги.
Но следы на лице парня выглядели очень специфически. Не было синяка, лишь лёгкая припухлость кожи, тем не менее Тимоха морщился от малейшего шевеления лицевых мускулов, чем причинял себе ещё большую боль.
Такое повреждение мог нанести только мастер боевых искусств. Удар должен быть очень быстрым, при этом касание кожи строго дозированным. Тогда удар уходит вглубь, не оставляя на коже следов.
— Да поселились тут недалеко какие-то арабы. — Парень осторожно прикоснулся к пострадавшей скуле. — С виду вроде как нашенские, а оказались арабами. — В сердцах Тимоха сплюнул на землю, демонстрируя своё отношение к ним. — Они у меня раньше продукты забирали, и чаевые давали хорошие. А сегодня другой встречать вышел. Ругался на своём языке, когда я пришёл. Продукты забрал. Кинул мне деньги, а про чаевые забыл. Я ему напомнил, и вот. Ещё и обругал на своём басурманском. Больше не понесу к ним заказы. Пусть сами ходят. — Недовольно закончил он.
— Правильно, Тимоша, не понимают люди добра, значит, не делай для них ничего хорошего. — Сочувственно согласился Зосим. — Ты говоришь, живут они недалеко, а это где?
— Да, у тётки Алевтины. — Тимоха махнул рукой вдоль улицы, показывая направление. — Дня четыре уже живут.
— Может, то турки были, а не арабы? — На всякий случай уточнил Зосим.
— Не-е. Турецкий язык я слышал. Он совсем не так звучит. Думаете, это они украли подругу цесаревны? Но они точно не турки.
Про представление с громом и молниями, устроенное на городской площади, а незадолго до этого на горе Аю-Даг, судачил весь город.
— Да ничего я Тимоша не думаю. — Улыбнулся старый Зосим морщинистым лицом. — Меня эти страсти совершенно не интересуют.
Он подхватил корзинку с продуктами и, сгибаясь под её тяжестью, скрылся за дверью.
* * *
— Тебе чего, старик? — Спросил 'араб" на почти чистом русском языке. Лишь лёгкий акцент указывал, что язык для него не родной. — Я милостыню не подаю.
— Ты не пригласишь гостя в дом? Не уважишь старого человека? Чему учили тебя твои родители? — С укором спросил Зосим на курманджи и с осуждением покачал головой. Вид у него был жалкий и болезненный. Руки тряслись.
— Извините, уважаемый. — Поклонился 'араб". — Я принял вас за другого человека. Проходите. Присаживайтесь к столу. Что за дела привели вас в наш дом?
Зосим, потупившись,
