Ломщик - Анатолий Федорович Дроздов
«Твой отец поверил?»
«Сделал вид, что поверил. Ему мир в семье важнее, чем расставить последние точки над i», — заверила княжна.
«Радмислав, выходит, знает, кто разоблачил их аферу с крушением корабля».
«Да. Поэтому охрана будет сопровождать тебя постоянно».
Да уж! Такая охрана, что он сам в состоянии завалить ее голыми руками. Макс всерьез задумался о принятии княжеской фамилии. Одно дело — завалить внесистемного, совсем другое — персону голубых кровей, пусть даже искусственно перелитых в результате посвящения в родственники. В правоте последнего вывода он убедился после неожиданного приглашения в княжескую резиденцию, переданного после заката. От подобных приглашений не отказываются в духе «прости, устал, занят, давай до свиданья». Поэтому он собрался и пошлепал туда, сопровождаемый двумя тенями в княжеской униформе.
Предпочел бы беседу с Русланой, она — девица крайне неоднозначная, но хотя бы симпатичная. Когда возлежал на ней после стрельбы, убедился: и на ощупь вся вполне-вполне. Но его пригласил дед княжны Брячеслав, так сказать, князь-пенсионер.
Покои его были обставлены в подчеркнуто-старинном духе. Дубовые панели на стенах, тусклое освещение мелкими лампочками, имитирующими свечи, висели латы и оружие раннефеодальных времен. Сам дедок тоже выглядел задубевшей статуей самого себя — с коричневым морщинистым лицом. Насколько знал Макс, он был вдов. Единственный сын унаследовал трон, одна дочка выдана замуж в великосветских традициях — за отпрыска могущественного заокеанского рода. Другая отказалась от замужества и материнства, что предосудительно, но не криминально, и ведает больницей Кречета.
— Присаживайся, Макс-ломщик, — предложил хозяин резиденции. — И я присяду. Старые ноги не держат, как у молодых.
Он явно прибеднялся, каких-то 69 лет от роду. В Политбюро ЦК КПСС такой возраст считался расцветом для политика, а медицина этого мира, в том числе гериатрия, ушла далеко вперед по сравнению с советской. И на момент исчезновения Макса из родного мира лидеры США, России, Китая, а также маленькой Беларуси перешагнули 70-летний рубеж и не считали себя немощными, рассчитывая править долго — минимум до восьми десятков. «Молодым везде у нас дорога», а у штурвала державы, выходит, стоят лица пенсионного возраста. Так было и будет, нравится кому-то или нет.
— Спасибо, твоя светлость, — поблагодарил Макс, сев в кресло.
— Времени у меня мало на долгие предисловия. Сын выдал тело Горислава и живого Екатеринослава людям Радмислава, спеша засвидетельствовать, что почитает заключенный мир. Дохлого поганца уже вскрыли, поскольку родители заметили, что у того здоровая вмятина в башке. Ты его убил, а не пули! Бюст моего предка, увесистый, кстати, проломил недоноску лобную кость и висок, обломки пробили насквозь правое полушарие. В общем, не спасти, даже если сразу положили бы в реанимационный бокс.
— То есть он стрелял… — осмелился перебить Макс.
— Стиснув в смертной судороге пальцы и завалясь назад. Наши герои-охранники нашпиговали пулями фактического покойника. И у Радмислава появились новые аргументы. Нет никаких доказательств, что Горислав собирался стрелять, а не только припугнуть. Как вариант, не намеревался убить князя. Например, решил показательно разделаться с одним тобой, внесшим сумятицу в семью.
— Что промычал Екатеринослав?
— Ничего. Изображал беспамятство от потери крови, таким его и отдали.
— Сукин сын…
— Щенок? Нет, собаки зачастую лучше людей, ломщик Макс. Я бы променял Радмислава на хорошего кобеля для нашей псарни. Знаешь, что Радмислав заявляет, прикрывшись мирным соглашением? Простолюдин убил Радиславича! Значит, достоин смерти. Требует твоей выдачи.
Внутри екнуло. Он всецело находится во власти этих персон, мнящих себя высокородными. Вот она, княжеская благодарность. И гонорар платить не надо — покойнику он ни к чему.
— Но как спасший князя от смерти я сам получил право на вхождение в семью…
Макс цеплялся за последнюю соломину, но она не выручила.
— На момент броска головы ты еще не считался Радиславичем. Так что, хоть причисли тебя к лику святых, Радмислав остается в своем праве.
— Мне бежать? Или вскрывать вены?
— Это уж мне решать, как старейшине, — дед сипловато вздохнул. — Да, ты отнял жизнь. Но спас Екатеринослава, зажав ему рану. Иначе тот помер бы от потери крови по пути в больницу. Поскольку речь идет о довольно древних традициях, я помню еще одну: поединок. Сомневался, знаю же, что все эти ломщики да операторы цифровых машин сплошь дохляки. Но видел тебя в записи, как расправился с Гориславом. Не такой уж ты хилый. Примешь вызов?
— Дичь какая-то. Фехтование на световых мечах? Дуэль на автоматах с полным магазином? Защекотать до смерти?
— Ты — фантазер и насмешник. А дело серьезное. Если объявить право на поединок, Радмислав — вызывающая сторона. Значит, выбор оружия за тобой.
— Танк. Ему — автомат.
— Сейчас лишишься моего покровительства, если не образумишься.
— Тогда голыми руками. Рукопашный бой — до увечий или до смерти. С удовольствием откручу Радмиславу его высокородную башку.
Старик махнул рукой: ты — безнадежен.
— Думаешь, в Кречете никто не умеет драться? К тому же Радмислав не выйдет после года в невесомости. Он едва на ногах держится. Выставит бойца, не обязательно Радиславича. Из челяди.
— Дурдом. Или оперетта дурного вкуса. Но если это самый разумный выход, я согласен.
Возвращаясь к себе, Макс подумал, что лучше бы соперник в самом деле не происходил от «бла-ародных» родителей. Иначе, в случае успеха, простолюдин снова убьет аристократа, а пострадавшая сторона потребует сатисфакцию… И так до бесконечности.
Интересно, что думает по этому поводу Руслана? Но искать девушку в резиденции в столь поздний час не комильфо, а тащиться в вычислительный центр к терминалу ради связи с ней Макс поленился.
Глава 17
Нас бьют, а мы крепчаем. И даем сдачи.
Наутро после разговора о предстоящем поединке Макс заставил ИИ прошерстить финансовые операции младшего княжьего крыла и с удовлетворением прочитал ответ. В числе замороженных средств, с которых, несмотря на мир-дружба-сосиска, не снят арест, лежат два с половиной миллиарда, полученные внезапно и с совершенно непонятного счета. При этом часть получена за сутки до крушения лунного грузовика, а остаток — сразу после инцидента. Уши Бахтияровых вылезли наружу после подключения Глобы. Конечно,
