Объект «Фенрир» - Максим Анатольевич Макаренков

Внезапно он выпрямился, щелкнул пальцами:

– Уточнение. Запрашивай первоначально только архивные данные для сравнения. Прямо с момента регистрации баз и по нарастающей.

– Это же сколько придется лопатить, – «Меконг» крутил в пальцах неизвестно откуда взявшийся карандаш.

Стас посмотрел с недоумением, но уточнять, с чего это старший принял такое решение, не стал. Раз старший сказал, значит, так надо.

А Михеев как раз не был уверен, что надо. Но время поджимало, и требовалось хоть как-то сократить ареал поисков. Он знал только, что обязательно надо раскопать об этом Лапиньше все, что возможно. Не просто так он возник на пути Попова и этой пятерки, которая, кстати, пока их опережает и опережает существенно.

Архивы… Человек из прошлого. То, что скребло его, наконец оформилось. Он ушел на пилотский приват-канал связи с кораблем и сказал:

– Запрос на Лапиньша пошли только частному каналу. «Алконоста» попроси тоже действовать частным образом, запрос послать среди других рутинных. Данные о сути запроса никому не выдавать, если что – мотивируй прямым приказом пилота, связанным с тайной личности.

Глава 9. Откуда ты, фетч?

– Пилот, мы с «Алконостом» совершили набег на архивы. Пришлось, правда, убеждать местных связистов, что мы имеем право гонять пакеты шифрованных данных в обход стандартных протоколов, но, кажется, нам это удалось. – В голосе «Меконга» слышалось удовольствие от хорошо выполненной работы.

– Авантюристы. Оба, – со вздохом резюмировал Михеев. – Как я понимаю, местные диспетчеры от такого самоуправства не в восторге?

– Ошибаетесь. Молодые ребята и чудесная девочка Кира откровенно скучали до нашего появления и с удовольствием согласились помочь спецкомиссии экспертов, исследующих соблюдение норм научной этики при проведении пограничных научных экспериментов.

– М-да, а еще говорят, что человеческие пороки кораблям чужды.

– Пилот, давайте считать, что часть информации не совсем точна.

«Зар-р-раза! – Михеев понял, что улыбается, слыша голос корабля, и с облегчением подумал: – Это хорошо. Значит, сработались». Конечно, прежде всего надо было спросить, что удалось накопать на Лапиньша, но он спросил о другом:

– Как «Алконост»? Лишнего внимания не привлекали?

– Нет. В этом нам помог начальник службы обеспечения безопасности.

– Да, безусловно. А мой личный запрос? – Михеев надеялся, что ему удалось скрыть откуда-то взявшееся волнение.

– Личный запрос обработали, как вы и просили, по частному каналу «Алконоста», информацию скидываю в ваш личный мнемоблок.

– Хорошо, это все не срочно. Так что удалось получить по данным на Лапиньша?

– Это очень интересно.

– Тогда собирай всех в консенсус-реал, – перебил его Михеев. – Пусть слушают сразу все. Вместе и решать будем.

Михеев и так уже был подключен к реалу, остальные быстро откликнулись – в аскетичных условиях внутрисистемной базы разгуляться было особо негде. Стас посмотрел за окно, где, как всегда, шел снег, и недовольно пробурчал:

– А можно что-то другое? Я на снег на год вперед насмотрелся.

«Меконг» картинно щелкнул пальцами – за окном склонились над тихой рекой ивы с голубоватыми листьями; едва не касаясь горизонта, поплыла огромная красная луна.

– Со скандинавов на Индию переключился? – Стас подбородком показал на луну: – Это же Сита?

– Она самая, о могучий знаток звезд и планет этой Вселенной, – сложив ладони перед грудью, склонился в поклоне «Меконг».

Попов заплелся в кресле в позу посрамления йогинов и с удовольствием наблюдал за пикировкой, как и Кейко, которая возникла на диване, передвинулась в уголок и задумчиво подперла щеку ладошкой.

– Так, заканчиваем хохмы, переходим в рабочий режим! – хлопнул в ладоши Михеев, с удовольствием отмечая, что хотя бы на уровне общения все пришли в себя после песни нагльфаров.

«Меконг» вывесил между участниками совещания объемный портрет Лапиньша, рядом медленно поплыли строки зеленоватого, хорошо читаемого текста. Основные биографические данные, открытые данные из медкарты, образование: школа, институт, аспирантура, углубленное изучение ксенопсихологии, ксеносоциологии. Что интересно, специализировался на негуманоидных цивилизациях, потому и попал в «Зимний лес».

Михеев обратил внимание на отстраненные взгляды Стаса и Кейко – оба перешли в режим «ведун», который позволял обрабатывать огромные массивы информации и вычленять из них все, что относится к поставленной задаче. Главное – эту задачу правильно сформулировать.

– Не вижу ничего особо интересного для нас, – не отводя взгляда от данных, сказал Стас.

Кейко согласно кивнула. Попов же не реагировал никак.

– Это то, что мы получили из инфосферы непосредственно на Ингвара Карловича Лапиньша тридцати пяти стандартных лет от роду, – поднял палец «Меконг». На пальце откуда-то взялся массивный перстень с черным выпуклым, как панцирь майского жука, камнем.

– Но Станислав Игоревич высказал очень правильную идею, и мы ею воспользовались: прогнали данные Лапиньша по архивам, в первую очередь Дальней разведки и космофлота в целом.

– И? – Михеев уже не скрывал нетерпения.

Он физически чувствовал, как истекает отпущенное ему время. Вот упадет в вечность последняя секунда старой жизни и… Что? Он уже не раз испытывал это ощущение полета в неизвестность, окончательного краха и окончательного освобождения от всего. Оно снова тихонько касалось его мягкой лапой.

– Физические и психофизиологические параметры Ингвара Карловича Лапиньша полностью совпадают с хранящимися в архиве космофлота данными Владимира Алексеевича Родина, исследователя-ксенолога научного корабля «Велос».

«Меконг» выдал новую картинку. Стас присвистнул. Михеев закряхтел, ворочаясь в кресле. Попов вытянул руку в недоуменном жесте. Лишь Кейко осталась неподвижной, только переводила внимательный взгляд с одного на другого, следя за реакцией.

– Это же… Он же древний! – сформулировал наконец Стас.

– Или же он фетч, – предположил «Меконг».

– Кто, простите? – не понял Стас.

– У одного из древних народов земли были сказания о фетчах – полных двойниках живых людей, – рассеянно ответил Михеев.

Сейчас его занимало даже не возникновение двойника давным-давно пропавшего человека. Он подошел к висящему над столом кораблю, присел, всматриваясь в непривычные формы – вытянутые, сужающиеся к носу, атавизм ракетной эпохи. Тронул пальцем решетчатые выступы – как же они назывались? Кажется, «рогановские преобразователи». Корабли, век которых оказался на редкость недолгим – им на смену пришли суда, умевшие почти полноценно работать с подпространством.

Какая эпоха была! Человечество начинало освобождаться от последствий Первого Исхода – Черной волны, как и по сей день называют ее многие историки. Ученые и инженеры были очарованы перспективами нуль-транспортировки, журналисты уже начинали хоронить космофлот… О рогановских кораблях забыли, а между тем часть их экипажей еще помнила последние годы Черной волны.

Михеев задумался, и вдруг его кольнуло:

– «Велос», ты сказал?

Уже само по себе полное совпадение структуры организма Лапиньша с человеком, умершим – а умершим ли? – столетия назад, вызывало массу очень нехороших подозрений. Еще недавно любой на борту