Карантин - Влада Ольховская
– Если тот, кто нам противостоит, с такой легкостью подделывает печать Воплощения, есть ли смысл сопротивляться? Я оставлю вас, Вергер, Великая Жрица требовала, чтобы вы открыли это в одиночестве.
Просто замечательно… Сначала он предоставил Марку возможность выдать секрет Гекаты, если бы таковой был, а потом только потрудился сказать, что была и оговорка! Но реагировать на это нельзя, Лендар все еще глава Объекта, да и смысла нет.
В том, что подглядывать он не будет, Марк не сомневался, не в его стиле. Он выждал пару минут, чтобы Лендар точно отошел подальше, и только потом приблизился к контейнеру. Как он и ожидал, в замок был встроен сканер биометрических параметров трех уровней. Он не просто просветил Марка, он затребовал образец крови и только потом расшифровал код – короткое письмо, вспыхнувшее неоновой вязью в пространстве.
«Верность работает в две стороны. Потрудись не опозорить меня своей смертью, иначе я найду твою душу в любом из миров и порву на части».
Она не подписалась, но это и не требовалось: последние сомнения в том, что послание действительно от Гекаты, растворились сами собой. Марк все равно не понимал, почему она не предупредила его… тоже боялась, что их разговор перехватят? Или хотела устроить сюрприз? Вполне в духе Гекаты.
Он подтвердил открытие контейнера. Он не подозревал, что там, но, когда увидел содержимое, не выдержал, улыбнулся, и чувство было странное… но желанное, нужное сейчас.
Не только потому, что Геката действительно помогла. Просто ощущение того, что продавец игрушек опережает их по всем пунктам, давило на Марка больше, чем он готов был признать, создавало иллюзию захлопнувшейся ловушки…
А Геката напомнила ему, что он не обязан справляться со всем этим один, ему помогут… Она поможет – сквозь любые запреты и преграды.
Значит, допустимая цель всего одна: уничтожить продавца игрушек так, чтобы вернуться он не смог уже никогда.
Глава 7
Иногда бабушка, а потом и мама брали Зорана с собой на работу – в медицинский корпус. Для него накрывали одеялом стол или пару сдвинутых стульев, оставляли несколько безнадежно сломанных приборов и сажали в импровизированное убежище мальчика. Там он и сидел много часов подряд с перерывами на еду и сон. Иногда что-то чинил, но даже если нет, к пациентам он не приставал. Бабушка с умилением говорила:
– Это потому что он умничка!
На самом деле он был просто замкнутым, а порой и трусоватым – его пугали все эти обожженные женщины, покрытые шрамами мужчины, существа, в которых и люди-то узнавались с трудом… Но не до истерики пугали, и он наблюдал за ними через складки одеяла, ну и, разумеется, слушал.
Он запомнил, как охотники, осмеливавшиеся выходить в пустоши, рассказывали:
– Там нужно очень четко понимать, с кем ты имеешь дело, даже если вид не знаешь… Когда ты кого из этих выродков в угол загоняешь, они себя по-разному ведут. Одни дерутся как бешеные, насмерть, иногда побеждают, даже если не могут. Вторые быстро сдаются, притворяются мертвыми, потом и умирают. Очень важно отличать одних от других по первым же признакам! Потому что когда ошибаешься… Ну, у тебя не так много конечностей на новые попытки.
Зоран и сам не знал, зачем сохранил слова в памяти, почему это вдруг всплыло теперь… Пожалуй, потому, что он и сам оказался загнан в угол, и ему предстояло узнать, к какому типу пустынных зверей он относится.
Результат его не порадовал: он был из тех, которые умирают быстро и без боя. Когда до него дошло, что рядом с ним не просто беженцы, а очень опасные диверсанты, ему стало совсем плохо. Сердце забилось так быстро, что казалось: оно не выдержит, вот-вот разорвется на части, истечет кровью внутри. Мышцы налились тяжестью, голова гудела и кружилась, во рту появился неприятный горьковатый привкус.
Зорану захотелось положиться на переговоры. Рассказать этим троим, что он все знает, умолять их о пощаде, объяснить, что он очень ценный заложник, убивать его ни в коем случае нельзя, потому что его дома мама и бабушка ждут… Он даже открыл рот, чтобы начать слезную мольбу, а потом закрыл, не издав ни звука.
Разум, пусть и пронизанный ужасом, продолжал работать. Да, Зоран с сожалением признавал, что родился трусом. Но при этом умным трусом, и он был способен просчитать, что его мольбы ни к чему не приведут. Речь идет о диверсантах, выпустивших мутантов, они никого уже не пожалели, даже себя! Если бы им нужен был заложник, они бы сами отправились на его поиски. Если Зоран сознается, что выяснил нечто важное, его устранят, как помеху.
Нет, рыдать нельзя… А что можно? Как справиться? Он ведь даже не знает, с кем имеет дело! То, что они сказали, скорее всего ложь минимум наполовину. Зорану нужна была помощь, срочно, а он понятия не имел, как ее получить. Судя по тому, что они сотворили с системой лаборатории, в компьютерах они разбираются. Если он сейчас отправит сообщение кому-то из своих, диверсанты вполне могут перехватить его!
Получается, тупик?
Или нет…
Попытка использовать традиционные способы связи грозила быстрой смертью, но ведь были еще пути, о которых беженцы не знали! Потому что это слишком странно, слишком необычно, а сейчас, возможно, спасительно. Зоран прекрасно помнил экзамен, на котором опозорился вместе со всеми, и помнил, что случилось позже. Марк Вергер уже не раз демонстрировал, что обладает какой-то непонятной способностью к прямому восприятию сигнала. А Зоран, в свою очередь, знал, что Мастера Контроля в чрезвычайных ситуациях могут использовать закрытую линию, доступную только им. Правда, изучал он эту связь лишь в теории, попробовать ему не довелось. Но когда на кону оказывается твоя жизнь, научиться можно многому!
– Э, ты чего там завис? – подозрительно поинтересовалась Лара.
– А что мне делать, стоять рядом и дуть на ранку? – отозвался Зоран. Он понятия не имел, как у него получилось скрыть дрожь в голосе. – Так смысла нет, через повязку не почувствует!
– Какие же вы тут все уроды! – тут же вспыхнула брюнетка. – Решили, что, если вы первыми заняли этот клочок земли, весь мир принадлежит вам?!
– Лара, хватит, – устало бросила Вита. – Пусть возится со своими игрушками, если ему от этого легче.
Ему и правда было легче хотя бы потому, что от бездействия становилось совсем плохо. Зоран сделал вид, что действительно пытается починить компьютер, хотя
