По праву сильного - Дмитрий Лифановский

— Вятки больше нет. И не будет. Есть Хлынов, — резко отрезал я.

— Шуйские сильный род, — покачал головой Олег.

— Были бы сильными — не оставили бы город. Не боись, — улыбнулся я, — Справимся. Прости (,) надо идти.

Наследник задумчиво кивнул и побрел к «Соколу», в серебристом брюхе которого уже скрылся Нечаев.

Глава 10

Я позвал Стрежня и Старого Ворона в свой кабинет. Здесь нас никто не услышит. Фроди тяжело опустился на стул — он еще не до конца отошел от ран. Стрежень прислонился к стене, крутя в пальцах оберег, постреливая холодными глазами, хищно сверкающими в свете магических ламп, то на меня, то на старого ватамана.

— Завтра летим в Хлынов, — начал я, садясь за стол, — Там оставляем «Детей Хеймдалля». Что скажете про них?

— Серьезные ребята, — проскрипел Фроди, — Псы «Ока Одина», можно сказать личная гвардия князя Лобанова на службе княжеству.

— Ясно, — я задумчиво кивнул. Сомнений не оставалось, полк здесь, чтобы не позволить мне зарываться. Ингвар страхуется. Его можно понять, я бы действовал точно так же. Только возникает вопрос — а не подстроена ли ситуация с Сольвейг Княжеством. Хотя, вряд ли. Лобанов, насколько я его изучил, не стал бы действовать так грубо. Тем более оставив у меня в заложницах собственную дочь. Но исключать подобный вариант не стоит.

— Стрежень, ты остаёшься здесь, примешь под командование все войска, включая великокняжеский полк. Берешь Кочки и начинаете укрепляться. Радомира тебе поможет.

Стрежень фыркнул, чуть не подавившись. Его лицо покраснело, он подался вперёд.

— Рагнар, ты серьёзно? — он покачал головой, — Радомира с мужем своим — Любомиром армии вольные водила, когда я ещё под стол пешком ходил. Имперцы с косоглазыми ее как огня боялись. Черной ведьмой называли. Она здесь и без меня справится, поверь! А мне надо в Або. Хочу с Лапой пообщаться, — ватаман кровожадно усмехнулся, — Да и у ребят моих вопросы к нему имеются.

Я откинулся на спинку стула, глядя на него:

— Подробней, — а я не знал, что у Стрежня с Лапой терки, но его злость была настоящей. Личная месть — это как заряженный артефакт — опасно, но полезно, если направить в цель.

— Подробно — долго, — скривился Стрежень словно вспоминал что-то неприятное, — Подставил он нас сильно, было дело. Еле ноги унесли от легионеров, а эти суки с хабаром ушли.

Я взглянул на Фроди. Старик кивнул головой, подтверждая слова ватамна.

— Хм, — я постучал пальцами по столу, — Ладно, поговорю с Радомирой, если справится, так тому и быть. Пойдешь со мной. Но чтобы ваши с Лапой терки не во вред основному делу были.

Стрежень хмыкнул, его лицо расслабилось, но глаза всё ещё горели.

— Договорились, ярл. Но если получится Лапу мне отдай.

— Обещаю. Если получится.

Ушкуйник удовлетворенно кивнул.

Фроди кашлянул:

— А мне Кнуда, — его голос был тихий, но в нём чувствовалась старая боль, — Этот нидинг — сын тролля и старой кобылы, — лицо старика исказилось от злости, — был мне как брат. Хочу посмотреть ему в глаза. Я с Брониславом тоже с тобой. Да и в Гильдии меня знают — не все же там такие твари, как эти.

Я кивнул. Кто-кто, а старик там точно лишним не будет. Резаться со всей Гильдией я не собираюсь. Но такой как раньше, ей уже не быть, точно. И Старый Ворон мне в этом поможет.

Поздно вечером, когда лагерь затих, ко мне пришла Анастасия. В очередной раз залюбовался эллинкой. Даже в серой сырости подземелий она оставалась истиной имперской аристократкой

— Рагнар, — она смотрела прямо, но подрагивающий голос и красные пятна на лице выдавали сильнейшее волнение, — Можно я улечу с тобой? Я магиня, знаешь. Чары могу наложить, помочь. Здесь… здесь оставаться не хочу. Боюсь!

Я смотрел на неё. Она чужестранка. Ее почти осязаемый физически страх понятен. Случись что со мной и Заброшенные земли для неё станут смертельным капканом. Её либо прирежут, либо сделают наложницей, либо используют против отца. Она шагнула ближе, её голос упал до шёпота.

— Я… я сделаю что угодно, — выдавила она, глядя в сторону, и хватаясь пальцами за шитый золотом пояс, — Только не оставляй меня тут, Рагнар, пожалуйста.

Это была не просьба — мольба полная паники и отчаяния. Она не играла — она цеплялась за жизнь. Только нужна она мне там? Это здесь она целиком зависит от меня, а в княжестве может и взбрыкнуть. Хотя… А может даже это и хорошо. Надо только кого-то назначить приглядывать за ней. Идеально было бы Наталью попросить. Но княжна Лобанова останется здесь — в Заброшенных землях. Она моя гарантия, что Ингвар с князем Юрием не станут делать глупости. Значит Рогнеда. Если только согласится полететь. Уговорю! Вечно прятаться от себя и своих близких нельзя. Да и мне надо с князем Бежецким встретиться. Есть у меня к нему вопросы. Вернее, один вопрос…

* * *

Утром, перед отлётом, я нашёл Герду. Её лицо было серым, глаза пустыми, как выжженная земля. Надо было еще вчера переговорить с ней. Я положил руку на плечо убитой горем женщины.

— Герда, — сказал я, стараясь говорить твёрдо, — Я верну Сольвейг. Живой. Клянусь.

Она кивнула, её губы дрогнули:

— Верю, ярл, — выдавила она.

Я повернулся к Наталье, стоявшей рядом:

— Наташа, присмотри за Гердой. Не оставляй её.

Княжна кивнула, приобняв женщину, без тени высокомерия по отношению к бывшей простолюдинке. А ведь Наталья прекрасно понимает, почему я оставляю ее здесь. Повезло мне с невестами. Что с Рогнедой, что с Натальей. Ну, а эллинка. Ей только предстоит сделать выбор.

— Рагнар, — глухим, каркающим голосом, окликнула меня Герда, когда я уже собрался уходить. Обернулся и натолкнулся на кровожадный полный дикой ненависти взгляд, — Убей их! Я хочу, чтобы они все умерли! Мучительно! — обычное доброе, мягкое лицо женщины превратилось в страшную злобную маску. Понять женщину можно — она от прошлого похищения едва отошла, и снова кто-то сводит счеты со мной, используя её дочь. Хорошо еще, что эта ненависть направлена не на меня.

Я усмехнулся, глядя в полубезумные глаза:

— Так и планировал, Герда. Так и планировал.

Хлынов встретил нас холодным ветром и деловой суетой.