Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников
— Ты хочешь, чтобы я пришел на встречу с женщиной окруженный со всех сторон охраной⁈ Чтобы потом все зубоскалили, мол, консул Твери испугался киевской княгини⁈
В конце концов все закончилось, как и всегда, Калида плюнул и сказал: «Поступай как знаешь, но меня потом не вини!» Будто я когда-нибудь его хоть в чем-то винил!
Теперь вот шагаю под прицелом хмурых насупленных взглядов и чувствую, как неприятно заныла зажившая на левом боку рана. Словно бы напоминая: вот к чему приводит твое легкомыслие!
«Пожалуй, Калида был не так уж и неправ! — Постфактум соглашаюсь со своим другом. — Вон тот мордатый вполне мог припрятать ножичек за голенищем!»
Ничего удивительного, ведь еще несколько часов назад на площади кремля шел бой. Короткий, но яростный и злой! Хотя с того момента, как мы ворвались во внутренний двор, сопротивление было обречено.
Защитники сломались окончательно, лишь когда я въехал в кремль и громогласно пообещал всем, кто сложит оружие, сохранить жизнь. Это послужило финальным гонгом, и оставшиеся княжеские дружинники побросали мечи и копья на землю.
Во избежание ненужных эксцессов я приказал запереть всех пленных на конюшне, занять башни и стены, но входить в княжий терем запретил.
«Не стоит излишне злоупотреблять силой и пугать женщин да детей! — Подумал я тогда. — Лучше поговорить в более спокойной обстановке!»
Послав к княгине боярина Яриму Истомича, я настоятельно посоветовал той немедленно собрать именитых людей киевских на заседание думы. Княгиня благоразумно послушалась, и сбор городского совета подействовал успокоительно на всех. На саму Александру Брячиславну, на бояр да и на весь остальной народ киевский. А что!.. Не грабят, не убивают, думу вон собирают, значит, все как обычно, волноваться не о чем!
Я пришел, когда все уже собрались и расселись по своим местам. Специально заставил их ждать, дабы не расслаблялись совсем и четко понимали, кто тут ныне заказывает музыку.
Сейчас вот иду между боярских рядов, не показывая и доли одолевающих меня сомнений. Привычно излучаю внешнюю уверенность и холодное презрительное равнодушие. Мой взгляд оценивающе скользит по красным напряженным лицам бояр, на ходу отмечая о многом говорящие мелочи. Почти все присутствующие в зале стараются не смотреть на сидящую в княжеском кресле княгиню, а вот меня рассматривают с интересом и не стесняясь. О чем это говорит? Да все просто! Именитые бояре Киева пришли сюда поторговаться, но только за себя, а судьба княжеского семейства их уже не интересует. Княгиню Александру Брячиславну и ее детей киевское боярство уже списало со счетов и полностью отдало на мой откуп.
«Таков неписанный закон! — Хмыкаю про себя. — Имущество проигравшего отходит победителю, а жена и дети в этом беспощадном мире всего лишь часть этого самого имущества!»
В целом я даже рад такому настроению собрания, ибо чем меньше будет у княгини Александры поддержки, тем проще мне будет с ней договориться. И не то чтобы я желал княгине или ее детям зла, нет! Просто кое-что ей неизбежно придется принять, и чем меньше она будет сопротивляться, тем меньше мне придется на нее давить.
С каждым шагом я все ближе и ближе к креслу княгини, и мне уже видны ее глаза, в которых читается жгучая смесь ненависти и презрения.
«Что ж, — тоже примиряюсь с неизбежным и позволяю себе немного иронии, — она имеет на это право, ведь это я захватил ее город и, как она думает, угрожаю ей, ее детям и ее благосостоянию!»
Остановившись в паре шагов, кланяюсь княгине в пояс.
— Приветствую тебя, княгиня Киевская, и желаю тебе многие лета!
В ответ получаю неприкрытую грубость и вызов.
— Тебе, гость незваный, я того же пожелать не могу!
В палате тотчас же зазвенела такая напряженна тишина, что я услышал жужжащую под потолком муху. Все ждали от меня гнева на откровенный вызов, но я лишь иронично улыбнулся.
— Чем же я заслужил такую нелюбовь, княгиня⁈
Этим вопросом я специально даю ей возможность ступить в расставленную ловушку, и она с горяча подставляется.
— Чем⁈ Ты еще спрашиваешь?!. Не ты ли воспользовался отсутствием мужа моего и ворвался в мой город татем непрошенным⁈ Не твои ли вои жгут и грабят град русский, яко ордынцы поганые⁈
Она эмоционально мешает все в кучу, из которой я выбираю лишь то, что мне удобно.
— Твой город?!. Так ведь град Киев не тока твой али мужа твоего, но и вот этих именитых людей, что здесь собрались, — обвожу рукой почтенное собрание, — и всего народа киевского. Отчего бы тебе, пресветлая княгиня, не спросить народ свой, может скажется, что не такой уж я и незваный гость. Может люд киевский ждал меня с надеждой на защиту, кою муж твой не в силах дать народу многострадальному.
Мои слова рождают у княгини рой подозрений, и она бросает затравленный взор на боярские лавки. Ее глаза говорят ей одно, но она не хочет этому верить, и в голосе ее появляется истерическая нотка.
— Лжа в словах твоих, Фрязин! Никто тебя сюда не звал и защиты твоей не искал!
— Нехорошо, пресветлая княгиня, огульно обвинять меня во лжи! Не подобает званию твоему. — Убираю улыбку с лица и добавляю в голос металл. — Чем обвинениями пустыми бросаться, давай лучше спросим людей именитых, киевских. Чего хотят они⁈
Резко обернувшись, обвожу бояр ледяным взглядом.
— Пусть каждый из вас поднимется и скажет, чего он хочет! Чтобы в Киеве все оставалось по-прежнему, чтобы он один одинешенек стоял против степи разбойной, али чтобы весь Союз городов Русских встал у него за спиной, и сила Союза того от невзгод и разбоя ордынского град сей уберегла⁈
Сказав, нахожу глазами боярина Ярима Истомича и впечатываю в него вопрос:
— Давай начнем с тебя, боярин. Поднимись и скажи обществу, какой доли желаешь граду Киеву. В одиночку под рукой княжеской стоять али в союзе со всей Землей Русской быть⁈
Вопрос, конечно, поставлен некорректно и предвзято, но кто же меня здесь поправит.
В наступившей тишине все собрание ждет ответа, и, не глядя на княгиню, Ярима Истомич, говорит то, что и должен.
— Я за Союз городов Русских!
Он садится, а я уже киваю на еще одну подставную фигуру.
— Ну а ты, боярин Кучум, что скажешь⁈
Кучуму я не доверил главную партию, но на роль второй скрипки тот вполне сгодился.
Неспешно поднявшись, он оглядел все собрание и, словно решившись
