Последняя битва-2 - Данияр Саматович Сугралинов
– свершений, изменивших судьбы миров;
– веры существ, признавших вас высшей силой;
– известности вашего имени среди других божеств, смертных, нежити, демонов и прочих разумных;
– опыта участия в значимых событиях.
Каждый взгляд, обращенный к вам с надеждой или страхом, каждое упоминание вашего имени, произнесенное в молитве или проклятии, – все сплетается в божественную волю, чистейшую энергию веры и признания.
Позволяет изменять ткань реальности силой накопленной воли: исцелять или уничтожать, творить или развоплощать, переписывать судьбы, отменять смерть, нарушать законы мироздания.
То, во что верят миллионы, становится истиной. То, что вы считаете неотвратимым, – неотвратимо.
Масштаб изменения определяет расход воли: от искры для малого воздействия до полного истощения запаса для переписывания фундаментальных законов бытия.
Открыт новый показатель: божественная воля.
Я лишь проглядел уведомления, не вчитываясь: изучать все это не было времени, да никто бы мне и не дал. Бегло проверил Неотвратимость, посмотрел на новый ресурс – пока почти пусто… Нет, в ближайшем будущем эта способность не поможет.
Главное, что я получил, – новый мир в списке Глубинной телепортации: Небесный план.
– Поспеши, инициал! – рявкнул Бегемот.
Вздрогнув, я открыл глубинку, выбрал «Небесный план»…
– Стой, Скиф!
Обернулся: ко мне бежал Родриго. Еще один, кто сохранил душу.
– Держи! – Он сунул мне в руки тяжелый меховой сверток. – Забыл отдать перед битвой, потом не до того было. Твоя Шкура Первозданного зверя. Я в ней кое-что исправил.
Развернув сверток, я увидел плащ. Густой мех переливался искорками, от него исходило живое, пульсирующее тепло.
– Против этой твари… не помешает, – зло сказал он.
Плащ из шкуры первозданного зверя
Божественный артефакт.
Уникальный предмет.
Сама Афина убила и сняла эту шкуру с Первозданного пещерного медведя. Мифический гранд-мастер Родриго создал из нее плащ.
Дарит полную неуязвимость владельцу.
Шанс потерять после смерти снижен на 100 %.
Прочность: неразрушим.
Хмыкнул. Еще одна «полная неуязвимость». Ну-ну. Но отказываться не стал – накинул плащ на плечи, и тяжелый живой мех обнял меня, подстраиваясь под тело.
– Спасибо, – сказал я Родриго.
Серый и осунувшийся бета-тестер молча кивнул.
– Верни Гарета… – сипло произнес он. – Верни остальных. Всех верни.
Денис поднялся с колен, посмотрел сквозь меня невидящими глазами и прошептал:
– Джун… Спаси ее тоже, Скиф.
Я промолчал. Не мог обещать то, в чем сам не был уверен.
Бегемот положил мне на плечо руку – тяжелую, как гора. Приобнял, подтянул к себе, заглянул в глаза.
– Пятьдесят четыре минуты, инициал. Потом мы пробудимся. Не подведи.
Я активировал Глубинную телепортацию, ощутил, как желудок вывернуло наизнанку…
– Да не пробудятся Спящие, – пробормотал я.
…и меня выбросило в Небесный план.
* * *
Сначала я завис в пространстве без верха, низа и горизонта – и от неожиданности забарахтался, пытаясь сориентироваться. Бесполезно.
Было светло и темно одновременно, а разум отказывался понимать, что видят глаза. Тишина была плотная и осязаемая, будто вата, забившая уши. Я открыл рот, чтобы позвать кого-нибудь, и не услышал собственного голоса. Вакуум? Воздуха не было, но я не задыхался. Богу не нужно дышать? Или здесь это вообще не требовалось?
Вдали мерцали полупрозрачные силуэты – множество, – но я интуитивно понял, что агрессии они не несут. Плыли медленно, бесцельно, как медузы в толще воды. Что это – или кто, – я так и не разобрал.
Поискав взглядом ориентир, увидел дворец из черного хрусталя. Шпили его вонзались в пустоту, словно пытались проткнуть мироздание, а стены переливались светом Бездны цвета слоновой кости. Похоже, Девятка, получив власть в Небесном плане, выстроила себе дом сама: то ли крепость, то ли храм, то ли тюрьму для единственной заключенной – себя.
Я направился к дворцу, и пространство послушно сократилось. Сотни километров схлопнулись в десяток шагов. Законы физики подчинялись воле – моей божественной воле. Непривычное ощущение.
Врата дворца распахнулись сами. За ними тянулся бесконечный коридор.
Я знал, куда идти: что-то влекло меня вперед. Интуиция? Или сам дворец направлял незваного гостя к хозяину?
Вряд ли бесконечный лабиринт развилок был архитектурным решением. К чему это Бездне, не ждавшей гостей? Скорее, передо мной защитная система.
Подумав так, я решил, что блуждать не хочу.
И коридор исчез. Остался лишь прямой короткий проход к тронному залу.
Видел я дворцы императора Крагоша, владык Преисподней Белиала и Диабло, жил в замках Девятки и Макс, ничуть им не уступавших, но к такому жизнь меня не готовила.
Тронный зал дворца Бездны, единой и истинной богини всего сущего, размером был не больше сарая. Потолок терялся во тьме, по хрустальным стенам струился жидкий свет, а на возвышении в центре стоял непримечательный трон – скорее, уютное мягкое кресло. Вокруг него вращались сферы, похожие на голограммы моего мира и магические Шары Эгерии.
Каждая сфера показывала часть Дисгардиума. В глаза сразу бросились Кинема, Дарант, Великий портал в Мертвых пустошах. Локации выглядели непривычно пустыми – но лишь на первый взгляд. Всмотревшись, я увидел пока еле передвигающихся бездушных: смертных, лишенных душ и вместе с ними – разума.
На троне сидела фигура, которая когда-то была Джун Кертис, потом Девяткой, потом Бездной.
Ее взгляд был направлен на меня.
Но смотрела она уже не глазами.
Фигура на троне поднялась, одновременно направляя на меня руку, но неуверенно – тело Джун двигалось рывками, как плохо управляемая марионетка. Тот, кто сидел внутри, еще не освоился с новой оболочкой. Или… ему не дали ее освоить.
Я не стал ждать и ушел в Ясность.
Вездесущность поставила меня перед Врагом, и я с ходу врезал Кулаком Первозданности. На этот раз попал, обрушив центиллион урона на нежное девичье лицо с тонкими чертами.
От такого удара даже я разлетелся бы на атомы со всеми своими неуязвимостями, потому что удар, подкрепленный моей божественной волей, игнорировал защиту, пространство и время. Развоплотился бы любой демон, любой бог, любое существо во всех мирах.
Врага отшвырнуло с непреодолимой силой, и трон разлетелся в щепки. Сферы наблюдения за миром погасли и осыпались эфемерной пыльцой.
Тело Джун еще вреза́лось в хрустальную стену, а я уже оказался рядом.
Кулак Первозданности в челюсть – голова мотнулась, брызнула кровь. Еще удар в солнечное сплетение, хруст ребер, – и божественное тело сложилось пополам. Стремительность урагана превратила меня в размытое пятно: я бил и бил, не давая опомниться, не давая вздохнуть.
Духовное ураганное комбо, в котором я превзошел учителя – девятьсот девяносто девять ударов подряд за мгновение, и каждый выбил из Врага облачко черно-лимонной взвеси. Сокрушающий выброс духа – концентрированный поток энергии в упор,
