Луна освещает путь в тысячу ли. Том 1 - Александра Альва
– Мы ведь продержимся ещё немного? Я ужасно устала и надеюсь, что не зря везла тебя от самого пика Юнфэй.
Мэйфэн хотела бы улечься рядом с названым братом прямо посреди сада семьи Ван, но сначала решила удостовериться, что хоть кто-нибудь в скором времени придёт на помощь. Она прижала его к себе, словно это могло как-то защитить Ван Юна от тяжёлых ран, и вскоре рядом послышались быстрые шаги и голоса.
Кто-то положил ладони ей на плечи, а Принца Ночи и вовсе обступили со всех сторон. Значит, Мэйфэн всё же справилась и доставила своего гэгэ в деревню Юэ живым… Лёгкая улыбка тронула её сухие губы: она с облегчением опустилась на спину, раскинув руки, и прикрыла слипающиеся глаза.
* * *
Целитель Ань сделал последний стежок, стягивая рану Ван Юна нитью, и влажной тряпицей вытер его кожу, на которой засохли сгустки крови. Перевязав зашитое плечо чистыми бинтами, старик закряхтел и потянулся к блюду с прозрачной водой, смывая с рук остатки алых разводов.
– Ты хорошо о нём позаботилась! – похвалил он и обернулся к Мэйфэн, что сидела рядом на полу, притянув колени к груди. – Повреждения хоть и сильные, но не смертельные, скоро А-Юн очнётся.
– Какое облегчение… – выдохнула она и прикрыла лицо ладонями. – Спасибо вам.
– Иди поспи, я побуду с ним, пока не вернётся госпожа Ван.
Старик склонился над деревянной платформой, на которой лежал Принц Ночи, и накрыл того плотным одеялом, после чего влил в его рот мутный настой. Ван-гэгэ выплюнул почти всё, отвернув голову, и целитель Ань свёл седые кустистые брови, но всё же убрал отвар и принялся собирать свои инструменты.
– Я лучше останусь ещё ненадолго, – ответила Мэйфэн и обвела взглядом просто обставленную комнату.
Деревянные полки, забитые трактатами и бамбуковыми табличками, стойка для оружия с чёрными кинжалами, один свиток с изысканной каллиграфией на стене и низкий столик с четырьмя драгоценностями кабинета учёного. Она никогда не заходила в его покои и теперь пыталась представить, как Ван Юн проводил здесь свои дни ещё до войны. По слухам, многие заклинатели любили обставлять свои комнаты добытым драгоценным оружием, боевыми артефактами или хотя бы ширмами, расписанными известными художниками, но Принц Ночи не хранил на виду ничего ценного, только книги, и это осознание заставляло Мэйфэн трепетать, словно она узнала о нём нечто важное, что никогда не откроется посторонним.
– В тебе что-то изменилось, – обратился к ней целитель Ань, и его глаза сузились. – Протяни руку, дай я послушаю пульс.
Крючковатые пальцы, изрезанные глубокими складками, легли на запястье Мэйфэн, и старик ненадолго замолчал, отчего по покоям разносилось его глубокое, немного свистящее дыхание.
– А-Фэн, как ты излечилась от тёмной ци?
– Я умирала, и гэгэ отдал мне три своих камня.
Она не видела смысла лгать о ритуале Обмена, ведь целитель Ань лучше кого-либо умел хранить чужие тайны, таков был его долг перед больными.
– Как я и думал, ваша ци циркулирует по меридианам поразительно схоже. – Он как будто совсем не удивился и грузно опустился рядом с Мэйфэн, кивнув на глиняный чайник, который стоял на столике. – В честь твоего выздоровления налей-ка старику чаю, с раннего утра в горле и капли не было.
Когда наследница клана Фэн передала ему пиалу, целитель прокашлялся и снова заговорил:
– Если хочешь о чём-то узнать, спрашивай.
– Вы прочитали множество медицинских трактатов, может, в каком-то из них написано, как вернуть камни после обмена?
– Того, что вы сделали, уже не изменить.
– Но разве…
– А-Фэн, любые ритуалы с цзюанем влекут за собой серьёзные последствия! – Целитель Ань сделал глоток и вытер капли, стекающие по длинной бороде. – Тебе крайне повезло, что энергия А-Юна излечила, а не разрушила твои меридианы. Многие пытались обойти установленные предками правила, но все они заканчивали одинаково: теряли рассудок или превращались в калек без духовных сил. Не совершай необдуманных поступков!
– Гэгэ не заслужил такого, – прошептала Мэйфэн и накрыла свой цзюань ладонью. – Я никогда не мечтала о спутнике жизни, но Ван Юн должен был в конце концов найти кого-то, с кем разделит тяготы пути. Я лишила его этой возможности.
– Он сделал выбор, теперь ты его единственный путь.
Мысли неизменно устремлялись к Принцу Ночи, что лежал совсем рядом и казался на удивление беззащитным. При взгляде на него грудь всё сильнее сдавливало от удовлетворения и стыда: она была рада, что выжила и получила ещё один шанс, но непомерную цену за это чудесное спасение пришлось заплатить именно Ван Юну.
– Я могу чем-то помочь ему?
– Вы глубоко связаны камнями, словно один человек с двумя душами, поэтому совершенствование А-Юна теперь напрямую зависит от твоего.
Целитель Ань допил чай и поднялся, расправив длинные рукава.
– Я знаю вас обоих с детства: он всегда обладал сокрушительной силой, а ты пока подобна спящему тигру, который до сих пор не догадывается о том, что давно перестал быть котёнком. Должно быть, ваша встреча предначертана Небесами, и вместе вы сможете шаг за шагом пройти тысячу ли[150].
Мэйфэн хотела в это верить, поэтому подняла благодарный взгляд на целителя Аня, который снова подошёл к Ван Юну и достал его руку из-под одеяла, чтобы послушать биение сердца.
– Вы сохраните нашу тайну?
– Как и всегда, А-Фэн.
В саду завели свою высокую трель птицы, а тонкая полоска света, пробивающаяся сквозь прикрытое циновкой окно, осветило цзюань с тёмными камнями на её запястье. Всё уже случилось. Они не произносили никаких клятв и не выбирали друг друга, но связь оплетала их, подобно паутине, где стоило тронуть одну нить, как остальные непременно задрожат. Нужно ли было разбираться, судьба это или случайность, если две жизни уже слились в одну?
Принц Ночи спал рядом, тихо посапывая, и Мэйфэн положила голову на его постель, больше не думая о приличиях. Браслет на бледном запястье Ван Юна перестал блестеть и переливаться, как раньше, словно погрузился в дрёму вместе с хозяином, и всё же эти чёрные камни теперь показались наследнице клана Фэн такими притягательными, что даже захотелось обхватить руку гэгэ и прижать к своей щеке.
Она удержалась и просто перевела взгляд на напряжённое, потерявшее прежнюю выразительность лицо. Пусть Мэйфэн и за всю жизнь не сможет расплатиться за столь бесценный дар, но она никогда не перестанет пытаться.
