Фрилансер. Вольный копейщик - Сергей Анатольевич Кусков

…Королева Изабелла… А ведь звучит!

Глава 15

Только один Цезарь

Глава 15. Только один Цезарь

Бояться следует только поражения

Девиз Империума, WH40К

Танкетки в бой не опаздывают!

Орки, WH40К

— … Командор! Командор!..

Я открыл глаза и заозился. Голова гудела от недосыпа, но надо продолжать двигаться.

— Командор! Ты просил разбудить.

Сенкевич. Мой зампотылу. Организатор. В отличие от Ковальчика, который больше по боевой части.

— Все вышли на связь?

— Все, кто захотел, — кисло скривился Ярослав.

— Пошли.

Мы выбрались из армейского командного фургона, который я экспроприировал в первый день после высадки и так и оставил для своих нужд, и двинулись к другому подобному, в котором временно размещался штаб. Штаб у нас носил локальный характер, ибо общего единого командования по сути так создано и не было. Нет единой вертикали подчинения, нет единого командира, одного для всех, нет единой стратегии и тактики. Есть лишь отдельные договорённости с командирами боевых частей в городе, которые по моей «просьбе» делают то или иное. И только здесь, возле куполов Сената, третьим кольцом встали те, кто искренне помогает и слушается. Условно моя армия, но моя без кавычек. Причём из шести дивизий четыре — парни, перешедшие на нашу сторону по результатам противостояния с прошлым поколением мятежников, как Карлос Дювалье. Который со своим полком также здесь. И нет, руководит не он — погонами не дорос.

Да, верно, откликнулись все, кто захотел, и я предполагал, что захотят именно эти люди. Из двенадцати командиров группировки второго кольца виртуально с нами присутствовали восемь.

— Сеньоры, генерал, — козырнул я всем, прогоняя остатки сна.

— Сеньор Шимановский, ждём только вас, — отчитался мой тёзка Хуан Маккарти, обильно убелённый сединой шестидесятилетний генерал ВКС с опытом трёх войн за спиной. Его пришлось назначить главкомом, и, кажется, я не прогадал — дедулю слушались.

— Я тут. — Сел за своё место во главе стола. Восемь человек нас, и восемь мерцающих голограмм оппонентов — представители противной стороны, согласившиеся на переговоры.

— Ваши требования понятны, — начал с места в карьер условный глава от противников без предисловий. — И справедливы. И правда в том, что это не наша война — мы её заложники. Но мы так и не услышали ваши предложения, сеньор Шимановский, только требования.

— Я уже озвучил их, — выдал я ему кривую ухмылку. — Полное разоружение и выход за третье кольцо личного состава. После — вывоз оружия и техники под контролем наших спецов. Вам вернут его после проверки на лояльность. Непосредственно в вашу часть. И за это вам ничего не будет, останетесь при своих и продолжите службу… Кто не был так уж сильно замазан, а накануне большой войны топить проштрафившихся в мелочах непрактично.

— Что будет с личным составом, озвучьте подробнее? — Его коллега. Нет смысла называть имена и звания — их много, лица и имена противников меняются, как песчинки калейдоскопа. Чем дальше мы идём по городу, тем больше и больше боевых частей, с кем нужно контактировать. И слава богу, эти перцы вняли и согласились на ультиматум, их не придётся уничтожать тяжёлой артиллерией, как коллег.

— Отправка в места дислокации с запретом на выдвижение и ношение оружия. Возможно, некоторые представители офицерского состава будут допрошены, по ним — по обстоятельствам. Сеньоры, вас я ни в чём не подозреваю, вы выполняли приказы, — эмоционально добавил я. — В отличие от некоторых ваших коллег. И некоторых ваших офицеров, которые, находясь в вашей вертикали подчинения, сочувствовали мятежникам и оказывали им посильную помощь. Я говорил и говорю, что личный состав не пострадает, но отдельные предатели будут наказаны, и насчёт этого пункта я не торгуюсь. И не понимаю, почему вы ставите знак равенства между честными воинами и предателями, отказываясь разоружаться.

— Возможно потому, что это наши вертикали подчинения и наши офицеры? — последовал ответ.

— Я вас понимаю. Имидж. — Пронзить их взглядом. — Но и вы поймите меня. Время разговоров прошло, никаких «договорняков» не будет. Никакой пощады не будет. Я не королева Лея, я в принципе не собираюсь ни с кем разговаривать. Вам был дан срок — трое суток. После этого вам хана: все, кто не сложил оружие, правый он или виноватый, будет уничтожен. Никаких сантиментов, милосердие — признак слабости, великодушие — признак слабости. В ваших вертикалях есть предатели, кто поставлял данные «налево» минуя вас, кто саботировал ваши приказы, но вы, как нормальные военные, не хотите выдавать их, так как это ВАШИ люди? Согласен, обычно командиры так и поступают. Но так было вчера. Сегодня вы или сдадите их, либо я буду уничтожать ВСЕХ ваших подчинённых, кто не сложит оружие своей волей, нарушая уже ваш преступный приказ на отказ от сдачи. Ваш, а не вашего прошлого руководства!

— Хватит-то духу? — Ещё один из оппонентов, командир из аристократии. Аристократов тут всего четверо из восьми, но я бы сказал, аж четверо. Ибо четыре оставшихся подразделения, отказавшиеся вести переговоры, тоже возглавляют аристократы.

— Вполне. — Я пожал плечами.

Все, и мои, и гости, посмотрели, как выглядит столешница — эти люди понимали, я не шучу и не угрожаю. Лишь констатирую факт. А я был особенно убедителен, так как действительно планировал это. Ибо действительно, время сантиментов кончилось.

— Сеньоры, или вы плохие командиры, так как сдаёте своих офицеров, либо вы плохие командиры, так как, отказавшись сдавать предателей среди своих офицеров, отправляете на убой непричастный личный состав, которого во вверенных подразделениях абсолютное большинство. Выбор у вас только в том, какие именно вы плохие командиры.

— Хуан, разреши тебя по-простому, так как ты всё-таки гражданский? — Мой главный оппонент, тот самый условный лидер переговорщиков. Ибо неформальный. Глава осаждающего корпуса на связь выходить не стал, там собирались драться. — Мы посовещались, и у нас, вот конкретно у нас, — окинул рукой голограммы на стене кунга, — есть предложение. Мы остаёмся, не разоружаемся, и принимаем участие в штурме Сената, который, как понимаем, состоится почти сразу после разоружения твоих противников. Ради чего, собственно, сюда ранее и были направлены. Он ведь состоится?

— В общем да, состоится, — не мог не согласиться я. — В чём подвох?

— Честь. Ты молод. Слишком молод! — воскликнул он. — И не прошёл того, что должен пройти боевой офицер, оттого