Тренировочный День 9 - Виталий Хонихоев
— Нам нужен медик. Хм. Как-то не задумывался, но ведь и правда нужен. — говорит Виктор: — точно. Знаю я тут одну…
— Он медсестру подберет. В обтягивающем халате и с воот такими бидонами как у Вальки. — ябедничает Алена: — по глазам вижу. Видели его третьего дня в ресторане с училкой этой. Которая стерва и в бежевом плаще ходит, будто тут Юрмала. Высокие каблуки и яркая помада. А завтра он на квартирник пойдет с какой-то чувихой из бухгалтерии гормолзавода.
— Ты, Витька, скоро сотрешься. — говорит Маша: — станешь как Серега Холодков, притчей во языцех. У нас и так в городе перекос в сторону женского населения из-за Комбината, так еще и ты со своим Крестовым Походом. Между прочим, Лилька твоя официальная пара, так что у вас и репутация одна на двоих, имей в виду.
— На квартирник я иду, потому что там мне встречу с деятелем из РОНО обещали. — говорит Виктор: — по программе ранней диагностики рака как раз. Ты вот сейчас правильно сказала, Алена, у нас город с неблагополучной экологией, Комбинат воздух в три трубы коптит, зимой если с соседней сопки смотреть, то город как дымная чаша вообще… я и хочу такую программу в школах запустить. С Ленинградским НИИ меня Николай свел, там готовы, но нам разрешение от районного отдела народного образования нужно. И быстрее будет вот так, в неформальной обстановке поговорить, чем по инстанции обращаться.
— Квартирник у Ивановой, — закатывает глаза Алена: — весь бомонд города соберется. Кстати, Маш, тебя же тоже приглашали вроде как? Ну после нашего товарищеского матча с «Крылышками»?
— Я на квартирники не хожу. Вот еще глупости. — складывает руки на груди Волокитина: — собираются на квартире, курят так что хоть топор вешай, все такие из себя пафосные что тошнит. О культуре рассуждают. Сами Диогена от Аристотеля отличить не могут. Хвастаются что иностранное носят, курят, едят и пьют. Фу. Общество потребления. Была бы у них идея кроме того, что выпячивать свою исключительность…
— Грубая ты Машка. — говорит Алена: — там же лучшие люди города собираются.
— Лучшие люди города на заводе работают сейчас, в горячем цеху металл стране дают, а не дефилируют в заграничных шмотках. — возражает Волокитина: — а ты, Маслова — мещанка. Тебе лишь бы колготки французские напялить и мужикам на танцульках головы кружить.
— Тебе хорошо, у тебя в личной жизни все налажено! — запальчиво возражает ей Алена: — у тебя вон Лилька и Витька есть в твоей шведской семье, а у меня нет никого! Как девушке одной по жизни идти? Скучно и холодно! У меня, между прочим, потребности!
— Вы уже начали, я смотрю. — дверь в кабинет открывается, входит Светлана Кондрашова. Она в синем спортивном костюме с белыми полосами по рукавам, через плечо висит спортивная же сумка: — это тут у нас «оперативное заседание штаба» или просто собрание сплетниц и сплетников? У нас на носу самая важная игра нашей жизни, а вы сплетни про личную жизнь собираете.
— Вот! — привстает со своего места Волокитина: — спасибо, Свет. Видишь, Маслова! Даже Кондаршова понимает, что у нас оперативное заседание, а не собрание кумушек на завалинке! И нету у меня никакой шведской семьи, скажи ей, Вить!
— Нету. — кивает Виктор: — но если хочешь присоединиться — то пиши заявление в трех экземплярах, мы рассмотрим твою кандидатуру.
— Товарищ Полищук!
— А что, Маш, Алена наш человек. — разводит руками Виктор: — а если мы ее в шведскую семью возьмем, то она сплетничать перестанет. Опять-таки кто бросает товарища в беде? Мы не такие, а она — видишь, какая одинокая? Наш первостепенный долг — приютить, обогреть и накормить.
— Виктор Полищук!
— Ладно, ладно. Нету никакой шведской семьи, Ален. — вздыхает Виктор: — а жаль, конечно. Всегда мечтал в шведской семье расти. Кстати, ты знаешь откуда сам термин? После Второй Мировой войны в Швеции маловато мужского населения стало, вот государство и внедрило специальные программы по возрождению нации. В том числе и социальное принятие конструкции «один мужчина — две девушки» в качестве ячейки общества, оттуда и пошло название «шведская семья». Кстати, и порнография тогда почти на государственном уровне там поддерживалась — чтобы люди размножаться не забывали.
— Нету шведской семьи? Да ладно! Врете вы мне все. — говорит Алена: — все знают, что ты Маш у Лильки живешь, а ты Вить — к ним постоянно наведываешься. У меня сведения точные!
— Нужно будет Лизе Нарышкиной уши надрать. — туманно угрожает в пространство Виктор: — вот откуда сплетни-то ходят. Слава богу что я больше у них не преподаю, там и до беды недалеко. И вообще у нас заседание оперативного штаба, вот. Светлана! У тебя какие мысли?
— У меня? А я-то что? Понабрали в команду… — Кондрашова снимает свою сумку и садится на стул, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди: — Лиля моя вчера к Железновой в дом пробралась, вот. Знаете? Нет? Конечно, не знаете. Поймали бы — вышел бы скандал. Она только с виду девочка-одуванчик, а если чего в голову себе вколотила, то потом гвоздодером не вытащишь. Синицына… у Синицыной снова кризис жанра. Виктор, если она к тебе подойдет и будет предлагать с ней переспать — не вздумай соглашаться. Она мир немного по-своему воспринимает, с ней свяжешься — сам не рад будешь. И не надо мне тут… я все понимаю, ты парень молодой, а она девушка ладная, только вот у нее в голове баллистический калькулятор и встроенный механизм постоянной игры на нервах окружающих, а больше нет ничего. Это вы думаете, что Лилька безбашенная, но на самом деле если и есть кто-то совершенно не понимающий за мораль и приличия, так это Юлька Синицына. Я с ней общий язык кое-как нашла, так что делюсь наработками. Не вздумай с ней спать. И не разговаривай намеками, она намеки не понимает. Говори все прямо и четко, гляди ей в глаза и не повышай голоса, она на повышение голоса неадекватно среагировать может.
— Черте-что. — тихонько бормочет себе под нос Маслова: — не команда, а сборище неврастеников. Все ненормальные какие-то. Одна я нормальная.
— Кто бы говорил. — хмыкает
