Тренировочный День 9 - Виталий Хонихоев
— Ну извините, я не гений! Я обычная, нормальная девушка, чем и горжусь! У меня нет шведской семьи или баллистического калькулятора в голове! Зато психика устойчивая!
— Если у кого психика и устойчивая, так это у Лильки. — вздыхает Виктор: — и хватит уже тут сплетни разносить! Это…
— Оперативное заседание штаба. В курсе. — кивает Алена Маслова и поворачивается к Кондрашовой: — Свет, а ты… а чего Лилька в доме у Железновой узнала? Страсть как интересно!
— Вещественные доказательства крала. — говорит Светлана Кондрашова: — теперь целое дело как все на место вернуть…
Глава 4
Глава 4
Трёхкомнатная квартира в новой девятиэтажке на проспекте Металлургов встретила Виктора гулкой пустотой. Белёные стены отражали каждый звук, превращая шаги в эхо чужих шагов, словно по квартире бродил не он сам, а его призрак. Паркет, ещё пахнущий мастикой и свежим лаком, поблёскивал в лучах осеннего солнца — целое море полированного дерева, по которому можно было кататься в носках от прихожей до балкона.
В зале, самой большой комнате с двумя окнами, выходящими прямо на площадь перед театром драмы, — одиноко лежал матрац, как плот посреди паркетного океана. Подушка и одеяло были аккуратно сложены посредине. Рядом с матрацем лежал открытый чемодан черного цвета, в чемодане был его нехитрый скарб, пара футболок, запасной костюм и конечно же завернутый в тряпки «Марголин», который он все никак не сподобится завхозу вернуть. Виктор все еще не переехал сюда окончательно, все не было времени, но как-то ночевал тут, по старой традиции полагая что новое жилище все еще не твое, если ты не переспал тут хотя бы ночь.
На кухне, где по замыслу архитекторов должна была собираться счастливая советская семья, стоял единственный стул — деревянный, с облупившейся зелёной краской на спинке. Две табуретки-близнецы жались к батарее, будто грелись. На подоконнике — пустая банка из-под майонеза с ложкой внутри и пластиковое ведро для мусора, пока совершенно пустое. Еще в кухне была новехонькая газовая плита. В ванной комнате пока что не было даже зеркала или полочек для мыльно-рыльных принадлежностей, мыльница была поставлена прямо на раковину, а зубная щетка и опасная бритва торчали из стоящего тут же граненного стакана.
Квартира номер сорок семь была похожа на выставочный зал, из которого вынесли все экспонаты. Высокие потолки — два семьдесят — делали пространство ещё более необъятным. В пустых комнатах гулял сквозняк, шевеля газету «Вечерняя Правда Колокамска», забытую на полу возле входной двери. Где-то наверху, у соседей, играло радио — «Майский вальс» просачивался сквозь бетонные перекрытия приглушённым напоминанием о том, что жизнь всё-таки существует.
Виктор стоял посреди зала, и его собственная тень казалась единственным доказательством того, что квартира обитаема. Комбинат выделил ему эти хоромы авансом, в расчете что улучшенные бытовые условия помогут взять новые спортивные высоты и вывести команду в плей-офф первой лиги нынешнего сезона. Как там — голодной куме все хлеб на уме. Формирование команды первой лиги потребовало от Комбината и гормолзавода увеличение бюджетов финансирования, выделения помещений и транспорта, закрепленного только за командой. Однако этого руководству обоих предприятий показалось мало, Соломон Рудольфович, первый зам директора Колокамского Металлургического Комбината и Гектор Петрович, директор городского молокозавода — оказались людьми азартными, устроившими негласное соревнование по улучшению бытовых условий для членов команды. Виктор не знал всех подробностей, однако та же Айгуля Салчакова больше не ютилась в комнате два на два в третьем общежитии у училища, а занимала гостевые апартаменты в ведомственной гостинице Комбината, с полноразмерной ванной, с обслуживанием в номер, ежедневной влажной уборкой и прочими прелестями жизни.
Соревнование началось исподволь и развернулось всего за две недели. В понедельник Соломон Рудольфович распорядился выдать всем девушкам из сборной талоны в закрытый распределитель Комбината — тот самый, куда обычным смертным вход был заказан. Гектор Петрович не остался в долгу: уже в среду каждая волейболистка получила карточку на ежемесячный молочный набор повышенной жирности — творог, сметана, ряженка и финское масло в синей упаковке, за которым в обычных магазинах очередь занимали с пяти утра. «Все-таки мы гормолзавод, а не железки катаем! Наши девчата должны быть сытыми и довольными!» — так прокомментировал Гектор Петрович свое решение.
К четвергу противостояние набрало обороты. Комбинат организовал для команды отдельное окно в заводской столовой со спецменю где был подсчитаны все витамины, белки, жиры и углеводы, а на выезд были выделены ящики с газировкой, причем не какой-нибудь «Буратино», а самой настоящей «Пепси». Молокозавод ответил в пятницу поставками югославской колбасы и сервелата прямо на дом — завхоз команды Семён Семёныч лично развозил по адресам белые пакеты с деликатесами.
На второй неделе конфликт двух руководителей взял новые высоты. Юлия Синицына, нападающая от молокозавода, та самая «Черная Птица», в понедельник утром обнаружила у себя в комнате общежития новенький японский магнитофон «Шарп» — подарок от Соломона Рудольфовича, который посетовал что "гормолзавод только и знает, что масло да творог присылать, а как же духовные потребности собственных игроков?' К вечеру того же дня Соломон Рудольфович прислал ей польские сапоги на меху и японский же плеер «Sony», небольшой, кассетный и такой модный. Видимо он прослышал о неожиданном подарке руководства Комбината. Все же Синицына изначально была игроком «Красных Соколов», а не «Металлурга», так что Гектор Петрович был оскорблен в лучшие чувствах.
Лиля Бергштейн, либеро молокозаводской команды, во вторник получила сразу две посылки. От родного предприятия — венгерские кроссовки «Тисса» и джинсы «Монтана». От Комбината — французскую косметику «Ланком» и подписку на журнал «Работница» на три года вперёд. Нужно сказать, что саму Лилю такие подарки оставили совершенно равнодушной, потому что у нее и свои источники дефицита были.
Айгуля же Салчакова от Комбината за эти две недели получила не только апартаменты в ведомственной гостинице, но и финское пальто с песцовым воротником, югославские сапоги и абонемент в закрытый продуктовый магазин при Доме офицеров.
Алене Масловой была выделена служебная, двухкомнатная квартира, правда в ней еще ремонт шел, но ордер уже вручили, через неделю можно было въезжать.
Машу Волокитину, как капитана команды и гордость области — взяли в осаду с двух сторон, сперва Соломон
