Змея сновидений - Вонда Нил Макинтайр

Норт, отошедший было на шаг от схватки, снова приблизился:

– Почему сопротивляешься, целительница? Позволь себе вкусить наслаждение, что дают мои твари. – Он поднес третью змею-грезу к ее горлу.

Она укусила.

На этот раз боль пронзила ее так же, как раньше, но, когда она уменьшилась, пульс ее часто забился следующей мучительной волной.

Снейк вскрикнула.

– А, – услышала она голос Норта, – вот теперь она понимает.

– Нет… – прошептала она.

Она сама заставила себя замолчать. Она не доставит Норту удовольствия от своей боли.

Спутники освободили ее, и она упала вперед, пытаясь удержаться левой рукой. На этот раз сила ощущений не отступала. Она билась в ее теле, отражалась эхом, вновь усиливалась и отзывалась повсюду. С каждым ударом сердца Снейк содрогалась от озноба. Пытаясь сделать вдох между мучительных спазмов, она упала на твердую холодную скалу.

Дневной свет проник в расселину. Снейк лежала в том же положении, как упала, одна рука вытянута перед ней. Мороз посеребрил рваные края ее рукава. Толстая белая мантия ледяных кристаллов покрывала скатившиеся на землю обломки скалы и ползла вверх, по стене расселины. Очарованная кружевными узорами, Снейк переключила внимание на изящные морозные ветви. По мере того как она смотрела на них, они становились объемными. Она очутилась в доисторическом, черно-белом лесу, в котором росли мох и папоротник.

Повсюду влажные следы перерезали узоры и резко отбрасывали их обратно, в плоскую двухмерность, образуя другой, более грубый рисунок.

Черные, как камень, линии выглядели как следы змей-грез, но Снейк понимала, что невозможно ожидать активности от змей при такой температуре, они не смогли бы ползать по обледенелой земле. Вероятно, Норт, чтобы спасти их, унес их в более теплое место.

Пока она предавалась надежде, что это правда, ей послышался тихий шелест чешуи, скользящей по камню. По крайней мере, одна из тварей осталась здесь. Это немного успокоило ее, поскольку означало, что она хотя бы не совсем одна.

Наверное, крепкое создание, подумала она.

Вероятно, это была та большая змея, что кусала ее, достаточно крупная, чтобы вырабатывать и сохранять тепло тела. Открыв глаза, она попыталась потянуться на звук. Но еще до того, как ее рука пошевелилась, она заметила змей.

В расселине осталась не одна змея. Две – нет, три змеи-грезы переплелись на расстоянии вытянутой руки. Ни одна из них не была огромной, ни одна не была больше Травки. Они извивались и скручивались, нанося на иней темные иероглифы, которые Снейк не могла бы прочитать. Символы имели какое-то значение, в этом Снейк была уверена. Вот если бы она смогла расшифровать их… Только одна часть послания была в поле ее зрения, и она медленно и упорно поворачивала голову, чтобы проследить за соединявшимися между собой следами. Она видела змей-грез боковым зрением, они терлись друг о друга, а тела их сплетались в тройные спирали.

Змеи замерзали и умирали, они должны были погибнуть, и ей как-то надо позвать Норта и заставить его спасти их. Снейк рывком приподнялась на локти, но дальше двигаться она не смогла. Она попыталась что-то сказать, но ее накрыла волна тошноты. Вот они, Норт и его твари: у нее были позывы к рвоте, но в желудке ничего не было, и нечему было подняться и освободить ее от гадости. Она все еще была под воздействием ядов.

Острая боль понемногу стихла и перешла в глубокую, пульсирующую.

Она усилием воли попыталась отогнать ее, внушала себе, что чувствует ее все меньше и меньше, но не могла выработать в себе необходимой энергии. Охваченная болью, она снова потеряла сознание.

Снейк очнулась от сна, но не от бессознательности. Все раны ее болели, но она знала, что пересилила их, одну за другой, и боль от них больше не вернется. Она по-прежнему свободна, Норт не может поработить ее своими змеями-грезами. Сумасшедший описывал экстаз, но яд не подействовал на Снейк так, как на спутников Норта. Она не знала, отчего это – то ли из-за ее иммунитета целителя, то ли из-за сопротивления ее воли. В сущности, это не имело значения.

Теперь она понимала, почему Норт был так уверен, что Мелисса не замерзнет до смерти. Было так же холодно, и Снейк знала об этом, но ей было тепло, даже немного лихорадило. Она не знала, сколько времени еще ее тело будет выдерживать такой обмен веществ, но чувствовала, что кровь циркулирует в ней и ей не надо бояться мороза.

Она вспомнила змей-грез, вполне активных на сверкающей от мороза земле.

«Наверное, все это сон», – подумала она.

Но она посмотрела по сторонам, и там, среди темных иероглифов змеиных следов, увидела тройку сплетенных маленьких змеек. Она увидела вторую тройку, потом третью, и вдруг, в совершенном изумлении и восторге, она поняла послание, которое это место и его обитатели пытались ей передать. Было так, словно она – представительница всех поколений целителей, присланная сюда, чтобы принять то, что они предлагают.

Она поняла причину, почему ей так много времени понадобилось на то, чтобы разгадать тайны змей-грез. Теперь, сумев преодолеть воздействие яда, она смогла понять, о чем говорили ей иероглифы, и увидела огромное количество троек змей-грез, совокуплявшихся на холодных камнях.

Ее сородичи, как и все люди на земле, были слишком поглощены собой, слишком много занимались самоанализом. Возможно, это было неизбежно, ибо их изолированность была в большой степени вынужденной. Но в результате этого целители были чересчур недальновидны: защищая змей-грез, они не давали им взрослеть и созревать. Это тоже было неизбежно: змеи-грезы были слишком драгоценны, чтобы рисковать ими ради экспериментов. Было безопаснее рассчитывать на пересадку содержащих ядро клонов для нескольких новых змей-грез, чем угрожать жизни тем пресмыкающимся, которые уже были у целителей.

Снейк улыбнулась простоте и ясности решения. Конечно же, змеи-грезы целителей не достигали зрелости. На определенной точке развития им был необходим такой суровый холод. Конечно же, они редко спаривались, даже те, которые спонтанно достигали половой зрелости: холод запускал в действие механизм репродукции. И наконец, в надежде, что зрелые змеи встретятся друг с другом, целители следовали утомительному плану – соединять их друг с другом… по двое.

Изолированные от новых знаний, целители понимали, что змеи-грезы были чужеродными, но осознать, до какой степени, они были не в состоянии.

По двое. Снейк беззвучно засмеялась.

Она вспомнила страстные споры с другими целителями во время практики, обучения, во время ланча о том, диплоидны или гексаплоидны змеи-грезы,