Сделай сам 4 - Константин Николаевич Буланов
Гнал ли я сейчас пургу? На самом деле — нет. Чувствуя за собой изрядную силу, которой у него вовсе не имелось в известной мне несколько иной истории мира, Николай 2 вполне себе мог решиться кинуть русские войска с флотом на чашу весов ведшегося тогда на Балканском полуострове военного противостояния. Мысли-то подобные витали в его голове ещё с первых лет правления.
Случись такое дело, и Османская империя, с трудом сдерживавшая атаки Сербии, Греции, Болгарии и Черногории, посыпалась бы, словно карточный домик. Чего страны Западной Европы никак не могли допустить! Так что с этой точки зрения повод у британцев для организации убийства российского императора имелся железобетонный. Мысль о чём я и решил укрепить в сознании своего собеседника. А то ведь он, хоть и заметно заматерел по сравнению с собой десятилетней давности, всё ещё был слишком мягким и доверчивым во всех вопросах, что не касались его нравственного долга. Месть же за убийство брата являлась очень весомым якорем, способным удержать его на должных позициях при общении со сладкоречивыми англичанами.
— Да. Ники вполне мог рискнуть в сложившейся тогда ситуации, — подумав с минуту в тишине, нарушаемой лишь хрустом мелких камешков под подошвами наших сапог, всё же согласно кивнул головой Михаил.
— А это в свою очередь тут же привело бы к неминуемой войне, как минимум, с Британией, — продолжил я подливать маслица в огонь. — Кто бы что ни говорил, но англичане ни при каких обстоятельствах не допустят появления у России возможности перекрывать своим флотом их драгоценный Суэцкий канал. Потому, только устранив твоего амбициозного брата, они могли сохранить Россию в числе своих верных союзников, жизненно необходимых для грядущей большой войны с Германией за передел сфер влияния во всём мире. Имея же под рукой одних лишь французов, они точно не справятся. Что сами прекрасно осознают. Вот такой оксюморон в их голове сложился, полагаю. Чтобы сохранить нас в качестве союзников, они решили уничтожить нашего излишне самостоятельного по их мнению императора. Видать, никто не мог предположить, что исполнитель выкинет подобный фортель и во всём признается! Пусть даже не лично, а через письмо.
Да. Та моя диверсия с письмом от лица некоего Джеймса Бонда вышла на славу. Британцы уже свыше полугода предпринимали всевозможные попытки доказать свою полнейшую непричастность к убийству императора России. Даже их король на похороны лично приезжал со всей своей семьёй. Но выходило у них пока не очень. Ведь им мгновенно стали противостоять имевшиеся в высшем обществе империи германофилы. Впрочем, как и сами немцы, увидевшие великолепную возможность для сближения с Россией на фоне общего горя — их-то кайзера тоже застрелили какие-то ухари. А, действуя совместно, русская и немецкая армии могли смести кого угодно на любом из континентов — это понимали чётко абсолютно все.
Потому сейчас в верхах велась бойкая торговля за перксы и бенефиты, как сказали бы в США. То есть за те стратегические уступки, на которые были бы готовы пойти Лондон с Берлином, каждый со своей стороны, ради привлечения Санкт-Петербурга именно в свою орбиту интересов. Ведь пока что «мы» поглядывали с одинаковым недоверием вообще на всех.
— И как бы ты поступил на моём месте, учитывая всё произошедшее? — Тут не приходилось сомневаться, что ему со всех сторон уже напихали вагон и маленькую тележку своих мыслей, как многочисленные родственники, так и «государственные мужи». Моё же мнение вряд ли могло иметь солидный вес на фоне прочих. Просто Михаил собирал воедино измышления ближайших к нему людей, дабы впоследствии принять итоговое решение.
— Скажу так, командир. Всё зависит от того, кто меня сейчас об этом спрашивает: горюющий брат, правитель Российской империи или просто человек, желающий лишь блага своему отечеству, — не стал давать я сиюминутного ответа, а несколько усложнил задачу. — Для каждого из них мой ответ будет сильно отличным.
— Универсального ответа не существует? Да? — горько усмехнулся Михаил Александрович, после того как посверлили меня некоторое время изучающим взглядом.
— Нет. Не существует, — только и оставалось мне, что отрицательно помотать головой, да развести руками. — Ведь то, что умерит боль скорбящего брата, приведёт к трагедии империи. А то, что станет выгодно империи, далеко не всегда выйдет благом для отечества и народа.
— А что бы сделал ты, занимай пост регента? — решился он упростить задачу, выведя за скобки ряд переменных.
— Хм. Регентом, значит, — потерев в задумчивости подбородок, я принялся рассуждать вслух. — Как регент я обязан передать престол своему племяннику, стоит тому только достичь совершеннолетия. То есть шестнадцати лет от роду в случае императора, — начал я с данного факта, поскольку именно таким человеком являлся Михаил. Ему российская корона на голову нафиг не упала. И держаться за временно полученную в руки власть он точно не стал бы до самого конца. — При этом я прекрасно понимаю, что в 16 лет человек никак не сможет управлять Россией. Но зато им самим ринутся управлять, словно марионеткой, все, кому не лень. Имея при этом лишь одну цель — максимально возможное личное обогащение с одновременным возвышением на политической арене. Что, несомненно, приведёт к откровенному разграблению казны и казённого имущества, а также к неизбежным внутренним распрям. Так? — уточнил я у внимательно слушающего меня собеседника.
— Так, — резко кивнул тот головой. Пусть ему не приходились по душе мои слова, но логика-то в них присутствовала. Да ещё какая! Человек, что с самого детства жил в окружении дворцовых интриг, не мог этого не понимать. — Продолжай.
— Также я прекрасно понимаю, что совершеннолетие Алексея Николаевича придётся как раз на время разгара большой европейской войны, к началу которой нас сейчас активно подталкивают вообще со всех сторон. Что сделает его приход к власти вовсе натуральным кошмаром, как для нашей воюющей страны в целом, так и для вашего рода в частности. Ведь мгновенно начнутся внутренние свары, вполне возможно переходящие в начало самой настоящей революции. И не такой, что мы наблюдали в 1905–1907 годах, а куда более жуткой и кровавой. Народ-то к тому времени уже будет изрядно взвинчен совершенно ненужной ему многолетней войной, а также мобилизацией миллионов мужиков на фронт, не говоря уже о гипотетических потерях и опустевших полках продовольственных лавок.
— Допустим, — аж поджал губы великий князь, столь сильно ему не нравились мои слова. — Дальше.
—
