Назад в СССР: Классный руководитель, том 2 - Евгений Алексеев
— Ух ты, какая вещь, — рядом оказался Генка. — Ручек сколько, кнопок. А как на этой штуке играть-то?
— Разберёмся, Генка.
Я придвинул к синтезатору стул, уселся. И достал инструкцию. На английском, конечно, стал изучать. Конечно, в своём настоящем я играл на электропианино, органах, и синтезаторах. Но современных. Хотя. Что-то всплыло в памяти, на похожем древнем синтезаторе мне довелось играть в конце 80-х, когда я подрабатывал в клубе РЖД, в то страшное время, когда мою нищенскую зарплату учителя и ту стали задерживать.
— Олег Николаевич, — рядом возникла стройная фигурка Ксении, робко проронила: — Может быть, мы немножко порепетируем?
Я развернулся на стуле, обвёл взглядом всю свою команду: совсем забылся. Я вскочил с и взял с рояля текст пьесы.
— Значит, так, попробуем пройти первую сцену. Когда к Джонатану Пичему, владельцу фирмы «Друг нищего» приходит проходимец, которому набили морду за то, что он посмел собирать милостыню, не спросив разрешения у Пичема. Так, Пичем у нас Аркаша Горбунов. И Филч — Серёжа Кудряшов. Ну, давайте попробуем.
Они начали произносить текст, нудно и монотонно, и в какой-то момент захотелось их задушить, и сыграть все самому.
— Аркаша, Серёга, ну что вы как сонные мухи? — не выдержал я. — Вы видели в метро, электричках нищенок, которые просят милостыню для больных детей?
— Ну, видели, конечно, — пробасил Аркаша. — И что?
— А то, что эти нищенки работают на бандитов. Отдают им половину своей выручки. А ты, Аркаша, как раз такого бандита, главаря нищих играешь. Он человек очень богатый, дерёт с нищих деньги. Взамен даёт лохмотья и выдуманную историю. Вот об этом эта сцена. Твой персонаж — гнусный тип, жадный. Но очень хитрый, умный. Создал целую империю в Лондоне. Он относится к своим подопечным с иронией. Но ему нравится их унижать. Понимаешь?
— Противный чувак, — скривился Аркадий.
— Да, вот ты так и сыграй, чтобы всем стало ясно, какой он мерзкий. А ты, Сергей сыграй оборванца, который работать не хочет, а хочет выбивать из окружающих деньги, давя на жалость.
Аркадий, чуть прикрыв глаза, с насмешкой взглянул на Серёгу, они начали диалог. Филч стал плакаться жалобно, но фальшиво на свою судьбу. Все выглядело пока очень сыро. Но какой-то рисунок ролей я смог рассмотреть. Они дошли до места, где Пичем показывает Филчу манекены с тряпьём, которое соответствует ролям: нищему с культей, бывшему военному.
— А где мы манекены возьмём? — Аркадий бросил на меня растерянный взгляд.
Я представил, что придётся где-то искать эти несчастные манекены в ателье и тут меня осенило:
— Ксения, можем быть лучше ты сделаешь пять костюмов для наших ребят? Они будут изображать нищих.
В пьесе это представление разыгрывал сам Пичем, но мы могли бы вполне придумать комичную танцевальную сценку.
— Конечно, Олег Николаевич, я поняла.
Девушка кивнула, вытащила из карманчика изящный длинный блокнот в пухлой обложке, ручку и все записала. Я успел бросить взгляд, как она быстро набросала эскизы всех пяти костюмов лёгкими, но уверенными штрихами.
После первой сцены, которую мы более-менее сумели пройти, шла свадьба Мэкхита и Полли. Но Генка так увлёкся бренчаньем на Страте, что даже не отозвался на мой призыв. Пришлось подойти к парню и шлёпнуть его по плечу.
— А? Чо? — Генка, быстро-быстро моргая, бездумно взглянул на меня, опустив руку.
— Ничо. Надо сцену репетировать. Снимай гитару, дуй сюда.
Парень с огромным сожалением снял ремень, положил гитару на рояль и медленно, с неохотой подошёл с кислой физиономией к Ксении.
— Ну, давай, текст произноси, Мэкхит-нож хренов.
Генка поднял глаза к потолку, губы у него шевелились, словно он пытался вспомнить урок.
— Что ты там бормочешь, Гена? Проходишь вдоль края сцены и говоришь в зал: «Здесь я играю свою свадьбу с дочерью короля нищих».Ну, давай, — я уже начал терять терпение.
— «Я справляю свадьбу с дочерью короля э…э…э… бедных».
— Нищих, — подсказал я. — Ксения, твоя реплика.
Девушка вышла вперёд и, капризно надув губки, произнесла:
— «Но это же конюшня».
— Гена, мать твою, что ты спишь⁈ — разозлился я. — Твоя реплика! С чувством, толком, расстановкой говоришь своей невесте: «Присядь пока на ясли, Полли». Потом обращаешься в зал, торжественно произносишь: «В этой конюшне состоится свадьба с девицей Полли Пичем, которая выходит за меня по любви…»
Мне хотелось матерно выругаться, видя, как Генка скучает. Схватить его за плечи, потрясти, как грушу. Дать по башке. Парень должен быть центром этой пьесы, самым ярким персонажем, мачо, кумиром.
— Олег Николаевич, — заныл Генка. — А можно я только песни будет петь и играть? Я текст плохо запоминаю.
Я помолчал, взглянул на ребят, сидящих в зале и ожидающих своей очереди, потом на Ксению, в мерцающих глазах которой я видел решение всего этого безобразия, что творилось сейчас. Тяжело вздохнул и, наконец, объявил:
— Гена, я тебя с роли снимаю. Будешь уличным певцом. Буду сам Мэкхита играть.
— Конечно, Олег Николаевич! Конечно! — Ксения, подпрыгнув, радостно захлопала в ладоши.
И я подумал, что видно придётся все это гребанное шоу тащить на себе. Я уже хорошо выучил все реплики всех персонажей. И, естественно, те, которые произносит Мэкхит.
— Петя, — я обратился к рядом стоящему парню, высокому, широкоплечему, почти ростом с меня, с темными патлами, ну просто настоящий бандит. — Твоя реплика, помнишь?
— А то! — хмыкнул он, бросив презрительный взгляд в сторону Генки, который опять нацепил ремень гитары и наигрывал со счастливой рожей какой-то бодренький мотивчик. — «В Лондоне будут говорить, что это самая смелая твоя выходка. Ты увёл из дому единственное дитя господина Пичема», — произнёс Пётр с хитрой
