Железный лев. Том 3. Падаванство - Михаил Алексеевич Ланцов

— В канун войны? — усмехнулся Дубельт.

— Принять закон, но не жестить с применением.

— Ладно… я поговорю с Государем. Хотя едва ли он согласится. Слишком рискованное решение. Эта война… она кажется неизбежной и какой-то очень странной.

— Понятийной.

— Как это?

— Палмерстона уволить ведь не удалось, не так ли? А все потому, что за ним, судя по всему, стоят очень влиятельные люди. Я подозреваю английские и голландские банковские дома. Их цель — максимальная либерализация власти в Европе.

— Зачем?

— Ну… есть три основные модели построения экономики. Аллегорически их можно выразить через три иудейские секты: ессеев, фарисеев и саддукеев[4].

— Вы серьезно? — нахмурился Дубельт, явно поставленный в тупик этой фразой.

— Вполне. Смотрите. Саддукеи в свое время были менялами во Втором Храме. В связи с чем они и являются аллегорией первой модели или, если хотите, школы — менял. Они стремятся регулировать все через тарифы, обменные курсы и налоги. Нужно поддержать какое-то производство? Ему вводят налоговые льготы. А для давления на ту или иную страну используют торговые ограничения через тарифы.

— Разве эта школа?

— Вполне. Хотя лучше говорить о модели. Так вот. Менялы, они же саддукеи. Это тарифы, курсы, налоги.

— Ну, допустим.

— Вторая школа — это оценщики, они же ессеи. Они выстраивают экономику через контроль цен. Если вы заметили, я в Казани с их позиции и действовал. Договорился с производителями строительных материалов о ценах и их зафиксировал. Через что сумел сдержать рост цен на недвижимость и строительство. Они же получили дополнительные прибыли через оборот и оптимизацию технологических цепочек, то есть, снижение издержек.

— Хм… А если обстоятельства вынуждают менять цены?

— В этом главный их недостаток. Ессеи крайне ригидны и хорошо работают только в стабильной ситуации минимальной сложности. Чем крупнее область применения или сложнее ситуация, тем сильнее становится все колом. В масштабах страны — это если не паралич, то что-то близкое к этому. Собственно, это то, что мы наблюдали у Петра Федоровича, Павла Петровича и Николая Павловича, которые ставили своей целью зарегулировать всё на уровне государства.

— А у саддукеев какое слабое место?

— Грабеж. Они ставят во главу угла прибыль, в отличие от планирования и стабильности ессеев. Из-за чего идет перекос, и в случае зыбкой морали мы получаем самое горькое пиратство, работорговлю и наркоторговлю. Нет такого преступления, на которое они не могут пойти ради прибыли.

— Угу. А третьи?

— Фарисеи или процентщики. Они управляют через кредит и ссудный процент. Их сила — деньги. Они их могут найти много и хорошо ими манипулируют. Слабость — та же — деньги. Они легко скатываются в спекуляции. Хм, вы слышали из-за чего был разрушен Второй Храм?

— Нет. Признаться, никогда не интересовался такими вопросами.

— Из-за спекуляций. Фарисеи покупали в Леванте золото за серебро. Везли его в Рим, где меняли золото на серебро. И везли обратно в Левант. С каждым оборотом увеличивая сумму, потому что золото в Леванте стоило заметно дешевле, чем в Риме, а серебро — напротив. В какой-то момент руководство Рима про это узнало и… все закончилось разрушением Второго Храма и страшных бедствиях иудейских.

— Сколько веревочке не виться, а конец все равно будет?

— Да. Но в этой истории вся суть фарисеев. Ссудный процент и спекуляции.

— Хорошо. Допустим. И к чему вы это мне говорите?

— Сейчас в Великобритании примат саддукеев. Менял. Но их банковские элиты рвутся к власти. Для чего и стремятся установить либеральные правительства. Нет формы правления удобнее для них, чем либерализм.

— Разве эти школы нельзя сочетать?

— Можно и нужно. Но всегда будет доминировать какая-то одна, остальные же окажутся оттеснены на задворки. Например, сейчас в России примат саддукеев. В плохом смысле слова.

— Отчего же в плохом?

— Потому что экономику у нас, судя по всему, настраивали под сильным внешним влиянием. С целью максимально сдержать ее развитие. По модели менял. Через что налоговое бремя, что лежит на крестьянах, непомерно. В среднем они должны заплатить налогов и сборов больше, чем зарабатывают. Из-за чего недоимки. Из-за чего широкое укрывательство. Из-за чего полная парализация внутреннего рынка. Ведь ремесленные товары продавать некому — у крестьян нету денег их купить.

Дубельт пожевал губы.

Несколько нервно, но кивнул, соглашаясь или, во всяком случае, принимая тезис.

— Вот поэтому я и говорю: эта война понятийная. Британские фарисеи рвутся к власти как в самой Англии, так и в остальных государствах Европы. Мы, то есть, Россия, выступают одним из становых хребтов старой, Венской модели[5], которая суть развитие Вестфальской[6]. Надстройка над ней. Австрию они уже свалили. Пруссию — тоже. Франция жаждет реванша, и сама бежит впереди паровоза, готовая на всё. Остаемся мы.

— Борьба саддукеев и фарисеев… — покачал головой Дубельт. — Звучит как-то сон разума в наши дни.

— В базе всего всегда лежит экономика. Сейчас ситуация не исключение. — пожал плечами Толстой. — Это война за деньги. За ОЧЕНЬ большие деньги. Лондонские и голландские банкиры очень хотят пограбить через спекуляции весь мир. Если они победят, то дальше знаете, что будет? Лет через пятьдесят-семьдесят Мировой война. Когда все ключевые страны будут сжигать своих людей и ресурсы в бессмысленной драке. А кто получит прибыли? Вот. И я о том же.

— И что вы предлагаете?

— Глобально ничего менять не нужно. Тем более что мы и так кое-что уже сделали. Построенная в России модель вполне адекватна. Проблема только в ее настройке. Нужно снизить налоговую нагрузку на беднейшие слои населения, через что запустить бурный рост внутреннего рынка. И, как следствие, промышленности. А чтобы иностранная к нам не лезла, опять же — саддукеи в руку. Тарифы. Что, впрочем, Николай Павлович и использует, хотя на него давят либералы. Нам просто нужно дать вздохнуть крестьянам. На загнанной кляче далеко не уедешь.

— Это большая статья доходов.

— Сколько вышло по прошлому году?

— По прошлому еще не свелись. По позапрошлогоднему — сорок пять миллионов. Это двадцать три процента всех поступлений.

— Четыре миллиона фунтов-стерлингов — как раз половина доходов от крестьянства.

— Мы и так увлекаемся.

— Они враг. Пускай платят. — пожал плечами граф. —