Нашествие - В. Бирюк

Да, хан, я не ошибся в словах, именно «добрый». Сильному нет нужды быть злым.
Виновато улыбаюсь, уточняю:
- «Зверь Лютый» здесь я.
Он вскидывает на меня глаза. Только сейчас, только по контрасту с чувствами от близкого общения с легендарным чудищем, до него доходит. С кем сегодня он разделяет дастархан. А ты думал просто длинная плешивая сопливая землеедская оглобля? - Ну, извини.
- Его убьют первым.
Я киваю на возящуюся внизу парочку. Вот, сейчас в речку свалятся. Нет, удержались.
- Ты вырастил достойного сына. Смелого, умного. Свободолюбивого. Для любого царя - нож к горлу. А уж сын мудрого Боняка из царского рода Элдари, богатый, весёлый… Его любят в Степи. Не только как твоего сына. Его имя пока не звучит громко в тени твоей славы. Но те, кто слушают - знают. У него много друзей. Для любого царя - это опасность. Убьют. Чтобы не было.
Ну же, Боняк! Осознай очевидное! Ты нашёл в этом рабёныше радость души. Ты вырастил его таким, каким хотел видеть себя. Он - твоя мечта. Пусть и не высказанная даже себе. Будет в Степи царь - твоя мечта станет падалью под ножами царских нукеров.
Тяжкий вздох.
- Чего ты хочешь?
- Х-ха… Исполнения твоих желаний, избегания твоих несчастий.
Смотрит недоверчиво. Что за глупость?! Какой-то землеед рассуждает об исполнении желаний старого хана?! Сопляк! Что он вообще может понимать?!
Мда… Но этого сопляка называют «Зверем Лютым» даже рядом с лесным чудовищем, с князь-волком. И тот его слушается...
- Больше всего в жизни ты любишь Степь и Алу. Кончак идёт на Киев. Там… он возьмёт не город - он возьмёт Степь. Под свой царский сапог. И жизнь Алу. Как муху. Просто чтобы не мешал. Не мог помешать когда-нибудь.
Боняк чуть слышно ахает: внизу у речки Алу вздумал покидать Курту палку. Кинул и командует:
- Принеси!
Курт посмотрел, удивился. Такие игры остались далеко в детстве. Или ты не вырос? Одним скользящим движением сдёрнул у Алу с головы шапку. Взял бы чуть ниже - сдёрнул бы «шапку вместе с головою». Лёгкость и быстрота этого движения, в котором явно просматривается его возможная смертельность, и взволновали хана. А Курт просто отбежал и положил шапку на палку. Сидит, вывалив язык, и ждёт - когда ж ханыч за поноской побежит.
- Ты любишь Степь больше жизни. Кончак изнасилует Степь, убьёт твою родину, превратит в царство Шаруканычей. Будет царь, кучка его прихлебателей и много-много серого степного двуногого быдла. Скот, овцы, кони, верблюды… и быдло. Людей - не будет. Тебя называют хранителем древности, вольности, славных истоков и скрепов жёлтого народа. Этого всего не будет. Слова останутся, источники завалят навозом, скрепы разрубят на кусочки, пустят на цацки.
Может, я плохо говорю на этом языке? Тогда более простыми словами.
- Всё, что ты считал важным, к чему стремился, за что проливал кровь и терпел невзгоды - коню под хвост. Царскому коню.
Молчит. Лицо… обшарпанный, обветренный, трещиноватый… камень.
- Тебя тоже убьют. Может быть, сын Алтан. Он большой поклонник Кончака. Аж захлёбывается от восторга, когда рассказывает о его богатстве. Алтан хочет такого же, а ты мешаешь. Своими старческими бреднями о чести степного хана, о заботе о народе. Это же глупость! Вот решты на узду, халат шелковый… это важно.
Я не открыл тайну. В окружении старого хана есть люди, которые… будут рады его смерти. Слишком многим мешают старинные обычаи, скромность в быту, уважение к соплеменникам, которые навязывает Боняк.
А рядом богатеет Алу. Не нарушая обычаев, проявляя уважение, сохраняя скромность. Он же рабёныш! Ему можно богатеть, у него есть хозяин, который указывает что можно, а что нельзя.
«Настоящим людям» границы возможного указывает обычай. Но времена меняются. Так ли нынче верен «закон предков»? Не пора ли его чуть-чуть поменять? Для удобства «настоящих людей».
***
"Как лиана сплетен, вьется Закон, в обе стороны вырастая:
Сила Стаи в том, что живет Волком, сила Волка - родная Стая."
В здешних «стаях» хомнутых сапиенсов всё больше желающих немножечко переплести ту «лиану». В сторону «своей силы».
***
А пока богатеют не «настоящие люди», а этот наглый, лживый, хитрый, улыбчивый... рабёныш.
Это несправедливо! Почему у меня, правнука батыров, сто лет назад пришедших в эту Степь, всего сто коней, а у какого-то выкидыша безымянной чаги, дырки на ножках, куска степного праха, уже десять?! Он же никто! Суслик под копытами кыпчакского коня!
***
«Наши представления о том, как всё должно быть, мешают нам наслаждаться тем, как всё есть».
Всё больше в Степи важных людей, которым «представления» мешают.
***
Закон… плох. Закон несправедлив. Ко мне. Нужно восстановить справедливость. Не получается.
Пока закон охраняет старый Боняк.
Алу богатеет. Не демонстративно, не изукрашенными сёдлами и попонами, золочёными халатами и саблями. И от этого ещё завиднее: сколько же у него скрытого богатства? А сколько он отдаёт своему хозяину, хану Боняку? Не даром же тот столько ему позволяет, так его защищает!
Ой, не надо, ой, не выдумывайте! Сын рабыни обязан работать на господина! Конечно, Алу приносит Боняку что-то в клювике. Сколько? - Никто не знает. Вот бы найти себе такого раба… потом его придётся учить, кормить, защищать... ссорится с важными людьми...
Можно попытаться организовать что-то своё, можно участвовать в делах Алу. Но для этого нужно встать с кошмы. Нужно везти куда-то товар, охранять его, торговать с людьми, а, значит, говорить с ними уважительно. С кем?! - С этими нищими драными пастухами?
Не ханское это дело. Да любой подханок на такое предложение плюнет в глаза! Даже если есть нечего. Честь! Честь дороже! «Только сабля кыпчаку во степи подмога». Взять саблей, взять с боя - хорошо.
Но - Боняк… Требует мира.
Ханское занятие - думать. Одно их трёх. Два других: делать наследников и наказывать виновных. Всё остальное делают слуги.
Так живут ханы, так мечтают жить все подханки. А тащиться куда-то по жаре или по снегу… навьючил-развьючил… проситься на постой… Не, это не по-нашему. Но Алу богатеет, а мы нет. Вывод? Надо отобрать богатство у мальчишки. Он же молодой, глупый, что он понимает? Потратит, расфуфыркает всё.
Нельзя. Старый Боняк взыщет.
Забавно. Мы с ханом - враги. По жизни, по первоосновам. Сто лет назад именно его дед - Боняк Серый Волк - был самым последовательным, самым непримиримым врагом русских. Другие