Нашествие - В. Бирюк

- Кха! Ты хочешь возбудить мою злобу против Кончака! Чтобы спасти своих землеедов!
- «Твоя злоба»? - Да, это важно. Но, извини, это мелочь по сравнению с чувствами всего жёлтого народа. Твои люди приходят в становища Шаруканичей и видят богатство. Хабар, полон, скот. Они завидуют. Злятся. На тебя. Что ты не привёл их к победе, к такой добыче. Считают тебя неудачником. Старым глупым гордецом, который вспоминает какие-то давние древние, никому уже не интересные, ссоры своего деда с дедом великого героя и победителя. Из-за тебя, из-за твоей глупости и гордыни они лишены множества таких красивых и полезных вещей.
Как же, всё-таки, достучаться до его сознания?
- В Степи говорят: хан заботится о своём народе. Если хан перестаёт заботиться - в орде появится новый хан. Люди, твои люди, посмотрят на богатство людей Кончака, на их славу. И скажут: Боняк - старый, Боняк - поглупел, Боняк не думает о нас, не заботится о народе. И в орде будет новый хан.
- Ты думаешь, я боюсь смерти?
- Бли-ин! Разве мы говорим о твоей судьбе? Мы говорим о судьбе даже не твоей орды, а всего жёлтого народа. Если Кончак берёт Киев - он берёт Степь! Киев он возьмёт через изменников, которые откроют городские ворота. Степь - через мерзавцев, но более через дураков. Вся молодёжь в Степи будет мечтать ехать за его бунчуком. Потому что он победитель! Потому что у него слава! Все мужчины Степи будут мечтать войти в его орду. Жить под его властью. Потому что он богат. Потому, что у него - удача! Он наделяет своих людей блестяшками и тканями, скотом и рабами. И люди заставят своих ханов признать Кончака царём! Потому что это слава, честь, успех, богатство!
Честно говоря, мне вдруг помстилось, что Боняк, подобно Кестуту год назад, будет повторять как заведённый: Кончак - хороший, Кончак - хороший.
Нет, в Степи нет таких мастеров, чтобы наложить постгипнотическое внушение. А просто внушение… Боняк Бонякович столько видел и пережил, что ввести ему какого-то «псих.микроба» с «чёрного входа», минуя «сторожа-критику»… Не.
Fr 2
Глава 808
- Ты - старый мудрый Боняк. Хранитель вековых обычаев, защитник свободы жёлтого народа. Сто лет назад в эти земли пришли четыре орды. Это были свободные люди. У них была воля и закон. Старый добрый закон их предков. А теперь в Степи будет царь. Который может приказать любому. Может казнить любого. По своему желанию. Потому что закон - желание царя. И тогда у народа, у всякого человека в Степи - нет свободы. Все могут только умолять царя. Они его слуги, холопы. Они должны бежать туда, куда их послал царь, делать то, что велел царь. У них нет своей воли - только царская. И они будут счастливы. От своего безволия, от своего холопства. От возможности целовать пыль под копытами царского коня.
Чёт я несколько… увлёкся эмоционально. Меньше пафоса, Ваня.
- Ты всю жизнь сражался за старину, за степные вольности. Теперь делу всей твоей жизни придёт конец. Кончак станет царём. По образцу виденного им. Вроде царя грузин или царя греков. Воля степняка - кончится. Многие будут этому рады. Жить чужим умом - легче. Свободный народ «серого лебедя» станет народом рабов.
***
«Первой жертвой германского нацизма стал немецкий народ» - И.В.Сталин.
«Стал» - в ходе всеобщих выборов, демократических законодательных процедур, парламента и республиканского строя.
***
Я - прав. Я говорю очевидные вещи. И это особенно злит моего собеседника.
- Х-ха. Тебя так тревожит судьба жёлтого народа?! Не собираешься ли ты проливать слёзы о нас? Закажешь молебны в ваших церквях?
Язвит старый хан. Аргументов нет, остались «шпильки».
- Судьба степняков тревожит меня так же, как тебя - судьба землеедов. Почти никак.
Неправда. Я ж гумнонист и интернационалист!
В смысле: знаю, что все люди - люди. Кыпчаки, зулусы, ацтеки… за всех переживаю. Но говорить об этом хану нельзя - у него племенное мышление. «Мы, жёлтый народ - люди. Все остальные - козявки, землееды, мусор».
- Это «почти»… нынче возится у костра с моим волком.
Я кивнул в сторону, где на лужке у речки, чуть в стороне от напряжённо наблюдающих свит, Алу играл с Куртом.
Алу вовсе не богатырь-мордоворот. Невысокий, стройный ещё по-молодости парень. А Курт заматерел. Полноразмерное серое лесное чудовище. Со стороны смотреть… их игры… выглядят как драка. Причём, Курт явно сильнее.
Алу пытается оседлать волка, но не удерживается. Теперь Курт хватает ханыча за шиворот и тащит к речке. Ханская свита дружно цапает сабли. Но не вытаскивает. Терпят. Готовые в любой момент кинуться в кровавую схватку со сказочным чудищем.
- Эй! Ко мне!
Курт, не выпуская из пасти халат хохочущего Алу, поворачивается ко мне. Сплёвывает поноску.
Ну так же хорошо играли! Фыркает на Алу, который пытается поймать его хвост, и рысцой бежит по крутому склону к нам. Алу вскакивает следом. Так весело было! Такую игру поломали!
Раскрасневшийся, запыхавшийся подбегает:
- Ата! Это князь-волк! Я тебе рассказывал. Мы их встретили в черниговских лесах. Зимой! В снегах! При луне! Целую стаю! А они нас не съели! А отвели в своё логово. И отдали нам новорождённого волчонка. Ну… ему отдали (тычет пальцем в меня). Он сам туда полез! Прямо в волчью нору! А там волчица умирает. И волчонка отдали. Ему. Князю Ивану. Хотя… ты разве был тогда князем?
- Нет, Алу. Тогда я был нищим, тощим, очень глупым. Полупризнанным ублюдком опального сотника смоленских стрелков. «Зверем Лютым».
- Да! Я помню! Тебя уже тогда так называли!
Тут смыслов… пачки. Например, за нынешним дастарханом два ублюдка: второй - Алу.
- А потом ты вышел на дорогу и нашёл женщину с младенцем! Вот так просто! Посреди леса!
Самое ценное в средневековье не ум, сила, богатство или благочестие. Самое главное - удача. Благоприятная случайность. Дар судьбы.
Для точности: это не я нашёл, князь-волк, который выводил нас от логова умирающей волчицы, привел на дорогу прямо к дровням удиравшей от половцев крестьянской семьи.
- И она кормила нас троих. Своим молоком!