Японская война 1905. Книга 7 - Антон Дмитриевич Емельянов
– Но это не так, – осторожно возразил Рут.
– Все те части, что сейчас горят боем, – вместо президента заговорил Тафт, – после подобных новостей будут морально уничтожены. Тысячи людей, которые сейчас толпами ходят по улицам с американскими флагами, начнут задумываться, а точно ли мы можем победить. Всего пара тысяч человек, уже взятый город, но этот чертов русский на глазах целого мира превратил и так неприятное поражение в катастрофу!
– Но если мы об этом знаем… – начал было Пинчот.
– Самое обидное! – рявкнул Рузвельт. – Мы все знаем, все понимаем! И он знает, что понимаем! Но в то же время нас ткнут носом в нашу слабость, и изменить ничего нельзя. Уж точно не сейчас, когда никто кроме русских не умеет проводить такие вот трансляции по всему миру.
В кабинете повисло тревожное молчание, которое лишь через пару минут решился нарушить один Пинчот. И то только как друг.
– Тедди, а что говорят про Элис? Что этот варвар хочет, чтобы ее отпустить?
Взгляд Рузвельта немного прояснился.
– Мы отправили официальный запрос, и русские ответили, что она может вернуться в любой момент. Правда, сама Элис сказала, что хочет задержаться на пару дней... Но главное, что с ней все хорошо.
– Это не может быть обманом? – сразу подобрался Рут.
– С ней Смитти, именно он шифровал сообщения, – пожал плечами президент. – Не думаю, что такого человека, как он, можно сломать.
– Интересно, зачем она осталась? – Рут сам не заметил, как задумался в голос, потом бросил быстрый взгляд на президента, но тот, к счастью, его не услышал.
Вот и хорошо, некоторые вещи совершенно не стоят того, чтобы говорить их вслух.
Глава 23
Передачу из Сакраменто сегодня слушали не только в Вашингтоне. Николай Александрович вместе с семьей и испортившейся погодой перебрался в Зимний и теперь сидел в кабинете с видом на Неву и задумчиво смотрел на только что замолчавший приемник. Он, конечно, надеялся на успехи Макарова, но следить за ними вот так, практически вживую, было очень странно и непривычно.
Раньше-то даже с телеграфом новости с полей сражений могли добираться несколько дней, за это время обрастая деталями и пониманием, что стоит за ними, чего стоит ждать дальше, кого наградить и кого наказать. А сейчас – все слишком быстро, слишком резко. Все нужно продумывать и просчитывать именно самому. Готовил ли его Бог к тому, чтобы возглавить страну в столь сложный период на границе эпох?
– Что думаете? – Николай оглядел собравшихся вокруг него людей.
Чем дальше, тем больше он понимал ценность умных и сильных сторонников, которые могли помочь сдержать и направить этот неудержимый бег времени. Военный министр Сахаров, который не сломался после первых поражений в Маньчжурии, а наоборот, сумел вовремя заметить и поддержать поднятую Макаровым победную волну. Стальной министр внутренних дел Плеве – говорят, на него опять готовили покушение, но он все так же бодр и полон сил. И министр финансов Коковцов! Человек, который смог в отличие от своего предшественника сохранить относительную самостоятельность и в то же время продолжить денежную политику, заданную еще Александром II. Кто-то скажет, и что тут такого? А Николай бы попросил указать еще хоть одну страну в мире, где почти тридцать лет без изменений держатся цены на все основные товары.
– Вы про то, – кашлянул Сахаров, – как передачи Макарова вяжут одной нитью старую Америку и крупных промышленников?
Было видно, что военному министру хотелось поднять близкие ему военные вопросы, но в то же время он точно знал и что интересует прежде всего самого Николая.
– Не только их, – добавил Плеве. – Вашингтон – Ротшильды, Карнеги – он связал не только их, но добавил к этой паре еще и внешних партнеров САСШ вроде Лондона и Парижа. И как будто бы прямо это не говорится, но послушаешь такую передачу и невольно задумаешься о том, что на самом деле родину продают не те, кто встанут под знамена чужаков в Калифорнии, а Белый дом и Уолл-стрит.
– А ведь они на самом деле приносят немало пользы Англии и Франции? – уточнил Николай.
– Конечно, – кивнул Плеве. – Вашингтон наступает нам на пятки по продажам зерна, давно обошел по стали и чугуну Лондон и медленно но верно расчищает себе место на рынке более дорогих и сложных товаров. Находись Штаты в Европе, и отнюдь не кайзер стал бы самой большой угрозой для английской торговли. Однако Америка все-таки в другом полушарии, и сам наш мир ограничивает их возможности и желания.
– То есть, – уточнил Коковцов, – они просто зарабатывают, как все вокруг. И как всех, кто зарабатывает, это вынуждает их ориентироваться на других крупных игроков, а Макаров противопоставляет это интересам самого американского народа, так?
– Верно. Увы, сейчас просто нельзя действовать по-другому. Начнешь вкладывать больше денег в страну и тут же потеряешь продажи. Прикроешь своих производителей пошлинами, и свои же покупатели порвут тебя на части за то, что у них дома все стало неожиданно дороже.
– Мой прадед вполне справлялся с этими задачами, – хмыкнул царь.
– Николай Павлович после того, как вместе с братом проводил парад в Париже, мог себе позволить и не такое. Но вспомните, чем все закончилось даже для него, – прикрыл глаза Плеве. – Крымская война и позор Парижского мира. Остановился – плати кровью, исключений нет. Возможно, когда все народы мира повзрослеют и пропадут те, кто будет позволять другим жить за свой счет, все сможет измениться. Но, наверно, не на нашем веку.
– Тем не менее, – задумался царь, – простые люди думать об этом не станут. Они найдут подтверждение всему, что сказал Макаров, в обычной жизни, а поверив в часть, смогут поверить и в остальное. Скажу честно, подобная полуправда кажется мне очень опасной. Гораздо более опасной, даже чем даже республиканские идеи.
– Я
