Граф - Роман Валерьевич Злотников
Следующим пунктом их семейного путешествия стал Лондон, в каковой они прибыли из Гамбурга, до которого в этом году дотянулась новая железнодорожная ветка, построенная уже самими немцами. Слегка подзатянув на старте они сейчас очень резво догоняли русских в железнодорожном строительстве.
До Англии они добрались на скоростном паровом шлюпе Балтийского флота, отправляющемся в Калифорнию, который по приказу Николая попутно доставил их в Лондон.
Из разговора с его капитаном выяснилось, что новые корабли русского императорского флота на текущий момент превосходили по конструкции корабли других держав как бы не на поколение. Во-первых, русские моряки практически отказались от использования в военном кораблестроении гребных колёс. То есть гребные колёса в России нынче ставили почти исключительно на речные суда, на которых их использование в настоящий момент было более чем оправдано, либо, в крайнем случае, на корабли, которые можно было отнести к весьма популярному в будущем типу «река-море». Бывший майор строил такие и для себя — для использования на маршруте Днепр-Дунай, по которому в Европу поставлялась продукция его южных заводов… Во-вторых, вследствие этого, паровые машины на русских кораблях располагались ниже уровня ватерлинии и потому были куда лучше защищены от вражеского огня. В-третьих, на русских кораблях ставилось заметно, буквально в разы, меньшее число пушек нежели на аналогичных по классу и водоизмещению кораблях других держав. Но зато эти пушки были намного мощнее. Насколько помнил Данька, подобный подход у тех же англичан и других серьёзных морских держав возобладал только после Крымской войны… Ну и, в-четвёртых, конструкция русских военных кораблей предусматривала непременное разделение корпусов этих кораблей на герметичные отсеки. Если бывший майор помнил правильно — те же англичане не дошли до этого вплоть до «Титаника», который из-за этого и потоп. Причём случилось это где-то перед самой Первой мировой… Ну, или, как минимум, до того момента это не стало жёстким непременным требованием. А вот в русском императорском флоте — стало. Причём, уже сейчас — за шестьдесят лет до того же «Титаника»!
Вероятно, были и какие-то другие отличия, но ни о чём более капитан шлюпа Даньке не рассказал А сам бывший майор ничего об этом не знал. В конце концов, хоть какое-то отношение к флоту он перестал иметь почти двадцать лет назад — с момента своего отъезда из Архангельска, и все, что до него доходило, было результатом светского трёпа с флотскими офицерами на различных приёмах и других официальных мероприятиях, до которых он был не такой уж большой охотник. Ну и из общения с временами заезжавшим к нему домой Бестужевым, ныне доросшим до чина контр-адмирала, который в настоящий момент исполнял обязанности главы Морского технического комитета. Чему явно сильно поспособствовали созданный им с подачи Даньки ещё во времена ссылки в Архангельск первый в мире опытовый бассейн и разработка с его помощью на базе конструкции фрегатов типа «Спешный» проекта первого серийного парусно-винтового фрегата для Российского императорского флота, который массово строился до сих пор. Потому как прекрасно показал себя в эксплуатации и в настоящий момент являлся основным боевым кораблём российского флота, составляя главную ударную силу той же Калифорнийской эскадры. Причём, благодаря крупной серии он обходился русской казне в весьма щадящую сумму.
В Лондоне они пробыли три недели, так же посетив четыре бала, на которых Ева Аврора привычно произвела фурор… Ну и, куда ж деваться — его жене пришлось взять под контроль швей филиала её Модного дома в Лондоне и сшить несколько платьев юной королеве Великобритании Виктории. Причём, судя по тому, что на самом балу королева так же подозвала их с Даниилом к себе и почти полчаса публично и очень мило общалась с женой Даниила, а также, немного, и с ним самим — за это время они неплохо поладили. Даст бог в этом варианте истории у неё не разовьётся той тяжёлой русофобии, которой, как он помнил, страдала королева Виктория в той истории, что здесь помнил только он. Впрочем, большая политика, как правило, мало зависит от симпатий и антипатий одного конкретного человека, на какой бы высокой позиции он не находился.
Даньке же путешествие в Англию запомнилось в первую очередь знакомством с интересным человеком — инженером и предпринимателем Изамбардом Кингдом Брюнелем, фамилию которого он помнил ещё со времён учёбы у Усмана. Причём, тот лично прибыл из Бристоля для встречи с Данькой и потратил день на то, чтобы отыскать отель, в котором они с Евой Авророй снимали целый этаж. После чего прислал через портье записку с просьбой о встрече. Естественно, бывший майор не мог ему отказать.
Разговор получился плодотворным. Брюнель действительно был гением! И Данька был счастлив тому, что договорился с ним о регулярных стажировках своих выпускников… то есть как Железнодорожного училища, так и Института корпуса инженеров путей сообщения. А также ещё и инженеров с Павловских и своих южных заводов.
Проблемы начались во Франции.
Несмотря на то, что Филипп-Фердинанд, воспылавший интересом к Еве Авроре во время бала на открытии «Дороги трёх царств» как с лёгкой руки журналистов стали именовать железную дорогу, связавшую столицы Пруссии, Австрии и России к настоящему моменту умудрился разбить себе башку, выпрыгнув из несущейся во весь опор коляски, его папаша оказался не меньшим сластолюбцем. А его жена — Мария Амалия Неаполитанская, той ещё ревнивицей. Во всяком случае в отношении «этой русской выскочки»… Да и в общем отношение к русским во Франции по сравнению с тем, что он помнил о путешествии с Николаем в тысяча восемьсот пятнадцатом году, сильно изменилось в худшую сторону. Так что их пребывание в «самом романтическом городе мира» прошло весьма нервно. Ева Аврора спасалась только тем, что по голову погрузилась в дела парижского филиала своего Модного дома, а Данька с детьми в основном катались на велосипедах по Булонскому лесу, стараясь ни с кем особенно не общаться. Но проигнорировать бал, которых дал сам Луи-Филипп I, да ещё и — вот ведь насмешка, в честь именно их прибытия, было невозможно.
Париж они покинули под вечер, и не в том направлении, в котором собирались. Но ждать чем для них обернётся смерть парочки французских аристократов, посмевших весьма скабрезно пройтись по фигуре и манерам Евы Авроры никто не собирался. Тем более, что перед тем,
