Сирийский рубеж 4 - Михаил Дорин
— Значит, предыдущие несколько месяцев никто не переживал, а тут к командиру полка зашёл и уже ищут.
— Ну ладно. Это замполит Центра звонил. Сказал, что на вас прибывших, пришли награды. В 11.00 вручение.
Интересное кино! Наверняка это награждение за Пальмиру. Я ещё в Тифоре писал на подчинённых представления и передавал их в Дамаск заместителем командира корпуса полковником Каргиным.
Похоже, что Виктор Викторович перед гибелью документы успел передать, раз они уже получили одобрение. А может и генерал Чагаев ещё помог.
Вот только на себя я ничего не мог написать.
— Но для тебя это ещё не всё. Ты готов к повышению? — спросил Тяпкин.
Я догадывался, что после гибели Тобольского меня могут назначить на место командира эскадрильи. Жаль, что данное продвижение по службе у меня будет вынужденное.
— Я готов.
Тяпкин улыбнулся, поднялся с места и протянул руку.
— Тогда, поздравляю Саша. Сейчас твои навыки нужны именно на этом поприще. Пора новую поросль молодых лётчиков готовить. Передавать, так сказать, весь свой опыт и знания.
— Спасибо, товарищ полковник, — пожал я руку Андрею Фридриховичу.
— Сколько тебе нужно времени? — уточнил Тяпкин.
— Думаю, что до конца недели я уточню всю обстановку, переговорю с замами и командирами звеньев и могу…
— Стоп! Тебе это не нужно, Саш, — перебил меня командир полка.
— Не совсем понимаю, Андрей Фридрихович.
Тяпкин улыбнулся и допил чай из кружки.
— Опыт можно передавать не только в качестве командира подразделения. Поэтому тебе предлагают занять должность преподавателя одного из циклов в Центре. Если быть точным…
Командир порылся в бумагах и нашёл какую-то телеграмму.
— Итак, предлагаю майора Клюковкина на должность преподавателя — старшего лётчика — инструктора цикла боевой подготовки по переучиванию лётного состава армейской авиации 433-го Центра боевого применения армейской авиации… пока прочитал должность, устал, — посмеялся Тяпкин.
Совсем неожиданно. Несколько лет назад я себя выше чем замкомэска и не представлял. А уж быть преподавателем тем более. Однако, это шаг вперёд. Плюс в том, что я по-прежнему смогу летать.
— Что скажешь, Саш?
— Мягко выражаясь, грубо говоря — неожиданно. Эскадрилья, получается, остаётся без командира и зама.
— Это не проблема. Есть кандидаты тебе на замену. Как раз всё им расскажешь и отправишься в соседнее здание.
Долго я не думал. Такие должности слишком часто не предлагают.
— Я согласен, товарищ полковник.
Немного осознав очередное назначение в моей военной карьере, я ушёл к себе в кабинет. Пока следовал по коридорам штаба полка, пытался сложить мысли в кучу.
— Преподаватель! Ну надо же, — улыбался я, подойдя к своему кабинету.
После общения с командирами звеньев, замполитом и начальником штаба я отправился вместе с прибывшей бригадой в штаб Центра. Если назначение будет оформлено, в это здание я буду ходить гораздо чаще.
Торжественное вручение наград должно было состояться на плацу, но проливной дождь внёс свои коррективы. Решено было вручать в актовом зале.
Войдя в штаб, я отправил ребят занимать места, а сам вновь остановил свой взгляд на фотографиях в вестибюле.
— Саныч, осталось 15 минут, — шепнул мне Кеша.
— Я успею.
Петров тоже бросил взгляд на фотографии и ушёл в зал. Я же продолжал вглядываться в лица ребят, которые погибли, исполняя свой долг. К сожалению, вновь Сирия принесла в Торск ещё одного погибшего.
С чёрно-белой фотографии на меня смотрел Олег Тобольский. В подписи к фотографии было сказано, что он удостоен звания Героя Союза посмертно. Получается, раз я ухожу в преподаватели, он так и остался моим комэской.
— Клюковкин, — услышал я хриплый голос слева от себя.
Повернув голову, увидел стоящего в повседневной форме полковника Медведева. Геннадий Павлович смотрел на меня всё тем же острым взглядом. Он всё ещё пытался держать осанку и сохранять уверенную походку, но ему было уже тяжело это делать. Как и сказал Тяпкин, командир сильно сдал.
Однако его зелёно-карие глаза продолжали излучать доброту и спокойствие.
— Здравия желаю, товарищ командир! — вытянулся я перед начальником Центра.
— Да уж здоровее видел. Как делишки? — пожал Геннадий Павлович мне руку.
— Всё хорошо. А у вас?
Медведев улыбнулся и взъерошил мне волосы.
— Ты всё такой же, Сашка. Ничего не стесняешься. У меня всё терпимо. Чуть заболел, но мы ещё с тобой на пилотаж слетаем. Ты в курсе, чем я тебя сейчас награждать буду?
— Наверное, орденом, — предположил я.
— И не знаешь каким? Ну тогда пускай это будет тебе сюрприз, — ответил начальник Центра и отправил меня в актовый зал.
Через пару минут я вошёл в зал. Здесь уже негромко гудели голоса офицеров, прапорщиков и сержантов. Гражданский персонал тоже здесь. Кто‑то, как и я, прибыл перед самым началом и стучал каблуками, пробираясь по рядам. Запах старого дерева и свежей краски смешивался с табачным дымом от тех, кто успел покурить в курилке.
На одном из рядов я заметил Антонину в военной форме с сержантскими погонами на плечах. Она мне широко улыбнулась и помахала. Чего нам теперь стесняться близких отношений.
В любой другой ситуации я бы сел с ней, но сейчас должен сидеть ближе к сцене. И, похоже, именно там, куда мне сейчас показывает начальник политотдела Центра.
— Сан Саныч, ты должен ближе всех сидеть. Ты в курсе, чем тебя наградят? — спросил у меня замполит Центра.
— Понятия не имею.
— Такого быть не может. Все знают, а ты не знаешь, — проворчал замполит.
— Вот такой я уникальный, товарищ полковник.
— Садись с Петровым и гадай дальше. Недолго осталось.
Да я и не собирался гадать. Наверняка будет ещё один орден Красной Звезды. Пятый по счёту!
— Саныч, а мне опять орден Красного Знамени сейчас дадут. Ты на меня представление писал? — спросил Кеша, когда я сел рядом с ним.
— Я. Только вот о своей награде мне ничего не известно.
— Сейчас узнаешь. Мне кажется, твой случай — уникальный. Тебя государственной наградой наградят, а какой — не довели.
— Может грамоту дадут? Тоже престижно, — предположил я.
На сцене поставили длинный стол с тёмно‑зелёным сукном. Начальник отдела кадров под пристальным взором начальника штаба, аккуратно раскладывал коробочки с наградами.
Стоящая на сцене знамённая группа, транспарант на всю стену «Всё выше, и
