Сирийский рубеж 4 - Михаил Дорин
Одев домашнее трико, я вошёл на кухню, чтобы приготовить себе перекусить. Из комнаты быстро убрал остатки вчерашнего романтического ужина и занялся приготовлением чая и кофе.
— Состоялась беседа с вице-президентом США Джорджем Бушем. Во время беседы были затронуты вопросы, связанные с начавшимися в Женеве переговорами по ядерному оружию, — вещал диктор «Маяка».
Пока я ходил по кухне, несколько раз мне на глаза попался номер правды от 12 марта этого года. На первой полосе новость об избрании генеральным секретарём ЦК КПСС Михаила Горбачёва. Здесь же его фотография, на которой не разглядеть его «фирменного» родимого пятна на голове.
Есть ощущение чего-то недоброго от подобного развития событий. Почему-то мне казалось, что если уж меняется в этом мире многое, то и руководители партии должны быть другими. Но нет. Тут всё стабильно.
Кофе в турке быстро сварился, и я налил его в кружку. В холодильнике было и кое-что сладкое. То, что можно было подать завтраком в постель Антонине.
Одна проблема — нет столика для подачи. Пришлось воспользоваться подносом с цветочным узором, который Тоня привезла от родителей. Как и огромное количество одежды, которая заняла половину югославского шкафа.
А ещё я не сразу нашёл глазами свой пылесос «Чайка» и утюг «Невский». Чувствую, что постепенно идёт освоение моей холостяцкой квартиры.
— Саша, почему пахнет… да ты ж мой герой, — расцвела Тося, когда увидела, как я несу поднос к кровати.
Про себя я тоже не забыл и сделал несколько бутербродов из «Финского» сервелата с Бородинским хлебом.
— Приятного аппетита, — сказал я, присаживаясь рядом.
Взяв свою кружку с чаем, я отпил горячего напитка и наблюдал за изящным поеданием куска торта «Сказка» моей девушкой.
— Ты чего так смотришь? — посмеялась Тося.
— Просто с подобным аппетитом, как у тебя, надо было ещё и макароны сварить с сосисками.
Пока мы завтракали, я слушал от Тони последние новости в Торске. Она давно оформилась в нашем полку. Уже проводит предполётные медицинские осмотры.
— Люди все хорошие, приятные, вежливые. Медведев самый лучший, но постарел командир.
— Плохо выглядит? — спросил я.
— По-разному. А вообще, когда ребята приходят к начмеду оформляться на медкомиссию в Афганистан, мне прям каждого хочется остановить. Вроде бы там всё более-менее спокойно, но это так только в сводках.
Рассказала Тося и о похоронах Тобольского. На вдову Олега, по её словам, было тяжело смотреть.
— Вручили ей звезду Героя. Но… разве мужа это вернёт? — задалась Тоня извечным вопросом.
Грустный разговор перевели в более весёлую тему. Антонина, пока нас не было, помогала супруге Кеши с детьми. Одной Лене было тяжело с двумя малышами. «Вызвали» и маму Иннокентия, и маму Лены. Даже маму Тоси Серафиму Григорьевну призвали на помощь. Они с тёщей Кеши родственники. В общем, у детей няньки были распределены согласно графику.
Выходные мы провели «на расслабоне». Никакой работы, войны и житейских проблем. Днём — прогулки, а вечером и ночью — кровать. Мне стало казаться, что я просто не могу «надышаться» Антониной.
Но кроме неё у меня был ещё и служебный долг. А он предполагал, как минимум, появление в части с полным докладом о командировке полковнику Тяпкину — командиру 969-го инструкторско-исследовательского вертолётного полка.
После утреннего построения в понедельник, я поспешил в кабинет Андрея Фридриховича.
— Товарищ полковник, разрешите войти? — приоткрыл я дверь и получил утвердительный ответ от Тяпкина.
Командир полка сидел за рабочим столом, просматривая рабочую тетрадь и попивая чай из большой кружки с изображением шахматных фигур.
В интерьере кабинета поменялась лишь одна деталь — портрет Черненко был заменён на Горбачёва. Очень даже быстро, хотя Михаил Сергеевич выбран генсеком всего несколько дней назад.
— Саша, проходи, — махнул мне Тяпкин и встал со своего места.
Я подошёл к его столу и выпрямился.
— Товарищ полковник, майор Клюковкин с группой офицеров полка прибыл из служебной командировки, — доложил я.
— Молодцы. Садись, — крепко пожал мне руку командир, указывая на стул.
— Спасибо.
Тяпкин предложил чай, от которого я в столь зябкую погоду не мог отказаться. Тем более что у командира он был с мятой.
Андрей Фридрихович расспросил о командировке. Особо его интересовали события в Пальмире и обстановка в Сирии. В течение нескольких минут я всё рассказал, и мы перешли к обсуждению внутренних вопросов.
— Сан Саныч, как ты понимаешь, в стране изменения. Новый генеральный секретарь, — кивнул Тяпкин на фото Горбачёва на стене.
— Такие новости мимо не проходят.
— Вот-вот, — сказал Тяпкин, встал со своего места и пошёл по кабинету.
Андрей Фридрихович молчал, но вид у него был задумчивый. Как будто командир полка чувствует приближение чего-то… непонятного. Но я с трудом верю, что такое чувство могло быть у советских людей всего через несколько дней после прихода к власти Горбачёва.
— У командира не всё в порядке со здоровьем. Сильно сдал в последнее время. Да и с Главкомата достали его. Лезут в работу, — сказал Тяпкин, пройдя по кругу и остановившись напротив телевизора.
Ведущий программы рассказывал об одном из «основополагающих» праздников — Дне Парижской Коммуны.
— Что думаешь, Саш? — спросил командир полка, приглушив звук на телевизоре.
Полковник Медведев, как говорится, настоящий мужик. Хотелось бы к нему зайти и самому спросить о его здоровье. Не верилось мне, что он «сдаёт».
— Командир, на пенсию пойдёт? — спросил я.
— Да. Должность заместителя начальника управления армейской авиации ему уже не светит. Там начинают ставить своих людей. Поэтому он мне сам предложил, чтобы я занял его место во главе Центра.
Отличная рокировка! Главное, что командовать Центром будет свой человек. Тот, кто знает всю местную «кухню».
— Пока не поздравляю, но я рад за вас, Андрей Фридрихович.
Тяпкин улыбнулся и вновь занял своё место. В этот момент у него зазвонил телефон.
— Тяпкин. Да. У меня сидит. Понял, к 11:00, — ответил на звонок командир полка и повесил трубку.
— Меня уже ищут? — спросил я.
Тяпкин улыбнулся, расслабляя галстук на рубашке.
— А как же! Ты из
