Кинжал Немезиды - Дмитрий Чайка
А это мой подарок Абарису. Я ведь ему обещал под Троей, что его собственная жена уважать начнет. Вот и назвал его именем улицу, где поселились ткачихи и портнихи, обшивающие всю элиту царства. У меня ведь чувство юмора о-го-го! Теперь все дамы высшего света вынуждены говорить своим слугам, запряженным в повозку: улица Отважного легата Абариса, дом такой-то. И ведь сократить нельзя, оскорбление смертное для царской семьи. Лисианасса, моей жены сестрица, ходит теперь, задрав нос, а на собственного мужа смотрит, как голодная кошка на сметану. По слухам, забеременела уже. Вот так вот нестандартные решения работают.
— Во дворец! — скомандовал я охране. — И откройте уже храм, пусть люди Великой Матери помолятся.
* * *
Глашатаи отработали на пять с плюсом. А может, это бесплатная раздача лепешек и вина сыграла свою роль. Я чуть в обморок не упал, увидев толпу людей, пришедших поглазеть на свадьбу тех, кто еще при жизни стал легендой. Мне пришлось даже войско вывести, чтобы затрещинами и пинками сформировать хоть какое-то подобие очереди. Не хватало вторую Ходынку получить вместо праздника.
Огромная чаша ипподрома, до которой у меня пока не дошли руки, была облагорожена лишь частично. Выложена только царская ложа, места для благородных и для купцов. Люди попроще сидят на окружающих арену холмах, используя в качестве скамьи собственную задницу. Почти все жевали и пили, а некоторые, судя по довольным рожам, делали это уже второй раз. Это я не продумал. Билеты начать продавать, что ли…
Закончился пятый и последний забег, и к жертвеннику Великой Матери, сооруженному тут же, вышел целый оркестр, который изобразил какой-то шум, который в наших палестинах почему-то считается музыкой. Надо сказать, если у музыкантов, играющих соло, еще хоть что-то получалось, то все попытки собрать оркестр заканчивались оглушительным фиаско. Ведь никаких нот у нас никто не знает, а единство мелодии создается исключительно барабанами. Самое удивительное, что замечал это только я, а все остальные были в восторге. Тут у нас понятия музыки громкой и музыки хорошей являются тождественными. И как раз сегодня оркестр выдал какой-то шедевр. Я едва не оглох.
Невеста была чудо как хороша. Количество золота, ожерелий и камней, которое на ней висело, не поддавалось никакому осмыслению. И большая часть этого великолепия была подарена моей женой, которая радовалась свадьбе ничуть не меньше молодых. По-моему, она даже слегка всплакнула, не сдержав чувств. Феано, одетая в длинное льняное платье, собранное в ультрамодную плиссировку, держала на вытянутых руках сморщенный кусок человеческой плоти, который торжественно поместила в пылающий жертвенник. Она спешно отошла подальше, и из каменной чаши ударил высокий столб пламени, который тут же опал. Богиня милостиво приняла подношение, и тысячи людей заревели в восторге. Они уже узнали, каков был выкуп за невесту, и увидели, как сама верховная жрица надела молодым кольца в знак нерушимости их брака. И даже почти услышали песни аэдов, выходивших после каждого забега. С акустикой у нас все очень скверно. Собственно, ее здесь нет вообще. Впрочем, на танцы жриц, у которых обновились костюмы и концертная программа, это не повлияло никак. Они шли с неизменным успехом.
А вот в царской ложе, где сидел я с семьей и новобрачные, произошел небезынтересный разговор.
— Ты приданое обещал за Феано дать, государь, — напомнил мне Тимофей.
— Я обещал, и я дам, — ответил я, разглядывая полуголые тела, извивающиеся в танце. По-моему, в труппу новеньких взяли, и они очень даже ничего.
— Все будет зависеть от того, что ты хочешь делать дальше.
— Не знаю пока, — честно ответил Тимофей. — Можно в Афины вернуться и землю взять. Мне ее там точно дадут. Да только зачем бы мне это? Посадить на землю рабов, а самому просто жить, есть, пить и любоваться на небо? Я могу, золота хватит, но знаю, что надоест скоро. Да и нет у меня тяги к земле, не люблю я это. Так что я пока здесь остался, мы в доме Феано живем…
— Да, я уже слышал, как она туда вернулась, — хмыкнул я. — Как бывшей царице Кипра по щекам надавала, половину волос выдрала и на улицу голой выбросила. Но я не об этом. Что ты будешь делать дальше? Родос мой, другие острова тоже. Даже те, что я пока не забрал. Это всего лишь вопрос времени. Ты же не хотел служить мне. Сказал, что не желаешь никому кланяться.А я тебе ответил, что море будет слишком тесным для нас двоих.
— Так что мне делать? — прямо спросил Тимофей.
— Уйти, — ответил я. — Уйти подальше отсюда. Пока тебя не забыли. Пока сможешь под свое имя собрать тысячу-другую парней и взять себе собственное царство.
— Боюсь, не хватит моего золота, — почесал он затылок.
— Зато хватит моего железа, — подмигнул я ему. — Часть дам в счет приданого. Часть купишь. А еще часть пойдет в долг, который придется отдать.
— Да чем я его отдам? — сжал зубы Тимофей.
— Ну я думаю, ты же не полный дурак, — развел я руками. — Если ты возьмешь себе царство, то оно будет таким, где можно хорошо торговать. И где можно собирать пошлины с караванов, которые идут из Вавилона… ну, например, в Сидон. Или сразу в Газу, в Египет. А еще там должна быть река и добрые земли. Моим владениям хорошо бы быть неподалеку, чтобы ты мог торговать с Энгоми. Но при этом они должны быть достаточно далеко, чтобы у меня не возникло желания начать войну. Я бы на твоем месте поискал что-то такое.
— Дамаск, — не задумываясь, ответил Тимофей. — Он именно таков!
— Надо же! — прищурился я. — Какой удачный выбор ты сделал, благородный Тимофей. Даже я сам не сделал бы лучше. Правда, Дамаск кланяется царю Египта, но…
— Да плевать я на этого царя хотел, — презрительно махнул рукой Тимофей. — Я был в Ханаане. В тех местах ненавидят воинов Черной Земли. Они принесли больше горя, чем «живущие на кораблях». По Ханаану ходили отряды египтян, которые гнали
