Кинжал Немезиды - Дмитрий Чайка
— А ты бы на месте пеласгов как поступил? — усмехнулся я.
— Отобрал бы у египтян Газу, — не задумываясь, ответил Тимофей. — Богатый город, и порт отличный.
— Думаю, скоро они так и сделают, — кивнул я. — Царь Рамзес пока силен, он не отдаст Ханаан, но его дети слабы. Им его не удержать.
— Если им не помочь, — испытующе посмотрел на меня Тимофей.
— Если им не помочь, — согласно кивнул я. — Только кому бы это было нужно? Мне вот, например, это без надобности. Я не собираюсь класть своих людей за египтян. Россыпь мелких царств меня устроит больше.
— Таких, как Дамаск? — задал вопрос Тимофей.
— Не совсем, — покачал я головой. — Один Дамаск слишком слаб. Нужен еще Кадеш и Тадмор, известный мне как Пальмира. Тогда караванные пути будут под контролем. Царская дорога. Слышал такое название?
— Слышал, — кивнул Тимофей. — Так называют путь из Угарита в Эмар, и дальше, в Вавилон и Ассирию.
— Самый короткий путь из Вавилона в Египет лежит как раз через Дамаск, — сказал ему я. — Тот, кто оседлает его, будет богат и могущественен. Это другой кусок Царской дороги, не менее важный. Ты сам сделал свой выбор, и я с ним согласен. Я буду помогать тебе на твоем пути.
— Спасибо, государь! — Тимофей склонил голову и прижал руку к сердцу. — Я признаю себя твоим сыном, а мои дети будут служить твоим. Богом Аресом Эниалием клянусь, что буду верен тебе.
— Хорошо, — кивнул я. — Я принимаю твою клятву. Мы ее потом договором оформим, если ты не против. И за тебя, и за твое потомство…
М-да… Как бы не проболтаться, что когда мне нужно было разгромить рудники на Синае, то я и послал-то его через Дамаск специально, чтобы он разведал тамошние пути. А заодно познакомился с местными царями. Насколько я знаю, арамеи и иври его друзья, а Дамаск стоит прямо между ними.
— Смотрите! — завизжала Клеопатра, сидевшая на руках матери. — Мама! Папа! Ил! Да смотрите же! Он летит!
Пока мы решали судьбы этого мира, незаметно наступил закат. А на поле в это время вышли жрицы Великой матери, которые разожгли жаровни. В руках они несли большие разноцветные шары. Я знал, что это, ведь я сам и приказал их сделать. Каркас из тонкой бронзовой проволоки обтянули льняной кисеей, пропитанной квасцами и расписанной яркими красками. Горячий воздух медленно наполняет их, расправляя опавшие бока. Фонари понемногу наливаются золотистым светом, становятся живыми и упругими. Один за другим они взлетают в небо, вырвав из груди тысяч людей единодушный вздох. Они увидели настоящее чудо. Нечто, созданное человеком, полетело к небесам и там, в далекой выси пропало без следа. Не иначе, боги забрали эти шары себе.
— Так сколько ты даешь за Феано, государь? — спросил вдруг Тимофей, напрочь разрушив все очарование момента. Волшебство ушло, а я вновь погрузился в дела. Via Regia, Царская дорога сама себя не проложит.
— Я дам тебе больше, если ты пойдешь в другое место, — у меня в голове ярким факелом засияла одна перспективная мысль. На кой-вообще черт мне создавать конкурента самому себе? Подождет Пальмира, тот путь еще нескоро освоят. Пусть пока караваны ходят через мой Угарит.
— Ты можешь забрать Дамаск, — сказал я ему, — и я приму твой выбор. Но, понимаешь, Тимофей, восток — беспросветная дыра. И еще долго будет дырой, пока там не будет в достатке воды. Надо идти на запад…
1 Ирчу — город Бронзового века на севере Ливана, недалеко от современного Триполи. Война с «народами моря» в Ханаане не закончилась битвой при Джахе в 1178 году до н.э. Она шла еще несколько лет, и египетские отряды заходили даже в Южную Сирию (страна Амурру), но удержать там власть они не смогли.
Глава 21
Год 4 от основания храма. Месяц седьмой, Даматейон, богине плодородия и сбору урожая посвященный. Между Великим морем и Морем Мрака. Где-то у побережья Иберии.
Войти в проход между Столбами нужно именно в это время. Так Одиссею сказал царь Эней. Тогда море спокойно, а шторма редки. Только вот нелегко это оказалось сделать. Море Мрака раскинулось впереди, до него еще далеко, но сильное течение идет оттуда, прямо навстречу кораблю. И проклятый ветер большую часть времени дует на восток, не давая поднять парус.
Одиссей попробовал было пройти на веслах, да только люди выбились из сил, не пройдя и малой части нужного расстояния. Удобного места причалить он пока не нашел, да и просто боялся налететь на скалу в чужих водах. Отливы тут частые, дважды в день. И тогда вода в пологих местах уходит на целый стадий, смущенно обнажая морское дно, покрытое галькой и пучками водорослей. Когда становилось понятно, что и сегодня им не пройти, он приказывал выводить корабль на центр фарватера и дрейфовать на восток, едва шевеля веслами. Фарватер! Дрейф! Одиссею жутко нравились новые слова, услышанные в Энгоми, и они прилипли к нему как репей.
Каждый день Одиссей узнавал что-то новое. Во время отлива у берегов течение слабело — он подмечал это зорким взглядом морехода — и тогда удавалось пройти немного больше. Но все равно, пока ветер дул в лицо, это ничего не меняло. Пролив не пускал их дальше.
Они поплыли сначала привычным уже путем до запада Сицилии, а потом повернули на юг, к ливийскому берегу. Скверная затея, но другого выхода нет. Иной путь будет куда сложнее и дальше. А племена на побережье и там, и там одинаковы. Злые, голодные и свирепые. Несколько раз Одиссей даже причалить не смог. Небольшие селения ливийцев, увидев корабль, выбегали к морю, вопили и трясли оружием. И даже примирительные жесты и слова не могли помочь. Торговать эти люди не хотели, а «живущих на кораблях» ненавидели всей душой.Они изрядно натерпелись от них.
Впрочем,
