Муля не нервируй… Книга 7 - А. Фонд

От неожиданности Тамара Захаровна аж поперхнулась чаем и сильно закашлялась.

Я терпеливо подождал, пока она откашляется и сможет продолжать разговор.

— Муля, ну ты что, нельзя же так! Я поперхнулась! Я же так и умереть могла! — возмущённо замахала она руками, продолжая периодически откашливаться. Лицо её побагровело, на глазах выступили слезы.

Я терпеливо ждал, пока весь этот цирк закончится.

— Так что да, мне прислали приглашение, — накашлявшись, вынуждена была признаться Тамара Захаровна, видя, что я не свожу с неё требовательного взгляда. — Но я не имею никакого отношения к тому, что тебя не пригласили!

— Откуда вы знаете, что меня не пригласили?

Тамара Захаровна вспыхнула и промолчала.

— И второй вопрос, — продолжил я, видя, что отвечать она явно не собирается. — А почему, узнав, что меня, как главного руководителя и вдохновителя этого проекта, не пригласили, почему вы ничего не сделали для того, чтобы выяснить этот вопрос? И чтобы было по справедливости?

Тамара Захаровна смотрела на меня широко раскрытыми глазами, её рот беззвучно раскрылся, словно у выброшенной на берег рыбы. Она ни слова не говорила.

— Почему, в конце концов, вы сразу не сообщили мне об этом? Почему не предупредили меня? В конце концов, почему, не отдали мне своё приглашение? — продолжал напирать я.

Тамара Захаровна побледнела.

— В общем… давайте-ка сюда это приглашение. Я пойду вместо вас.

— Но, Иммануил Модестович! — возмущённо вспыхнула Тамара Захаровна и закричала тихим свистящим шёпотом, ежесекундно оглядываясь на дверь. — Я не могу так поступить! Это приглашение пришло «сверху», понимаете⁈ Рассылали его «оттуда»! И не пойти я не могу, ты сам это понимаешь! У меня тоже семья, у меня дети… И я не буду подвергать свою семью опасности! На такие мероприятия не отказываются ходить! Если тебе не прислали приглашение, то это вопрос не ко мне. Иди «наверх» и там разбирайся. Но я тебе не советую, Муля. По-человечески не советую! Переживи, промолчи. И радуйся тому, что тебя всего лишь не пригласили, а не что похуже…

Она оборвала себя на полуслове и отвела взгляд. По щекам её катились крупные слёзы.

Я посмотрел на неё и, ничего не говоря, вышел из кабинета.

В принципе, так-то она была права. Потому что я точно знал, что против меня она особо не интриговала. Да, поначалу гадила там как-то по мелочёвке, но потом, когда поняла, что от меня перепадают хорошие подарочки, и такие бонусы, как участие нашего отдела в столь мощных международных мероприятиях, что для отчётности это очень круто, — то конечно, она сразу же поменяла ко мне отношение. Никто не будет стрелять в свою дойную корову и резать сук, на котором сидит.

Но все равно, останавливаться на этом я не желал. И следующее, что я сделал, — я пошёл к Козляткину.

Козляткин тоже в это время пил чай у себя в кабинете.

Вот же гнусная привычка всего нашего руководства — в самом начале дня распивать чаи. Я, отодвинув опешившего Альбертика, и без стука завалился в кабинет. В принципе, мне уже терять было нечего.

— Муля? — удивился Козляткин, посмотрел на ошарашенного Альбертика, на то, как я вошёл и с каким именно лицом, и сказал: — так, Альберт, подожди-ка в приёмной. Нам надо товарищем Бубновым обсудить один вопрос. Я сам просил его зайти.

Альбертик неверующе взглянул на него, затем смерил меня красноречивым взглядом, кивнул Козляткину и вышел в приёмную, прикрыв за собой дверь так, что осталась небольшая щель. Я взглянул на эту щель и закрыл дверь поплотнее, чуть не прищемив любопытный Альбертиков нос.

— Что случилось, Муля? — спросил Козляткин и, так же, как и Тамара Захаровна перед этим, добавил. — Чаю хочешь?

— Нет, Сидор Петрович, — хмуро сказал я. — Я пришёл к вам совсем с другим вопросом.

— Ну-ка, ну-ка, давай свой вопрос, — потирая азартно руки, радостно улыбнулся Козляткин. — Неужто ты так быстро придумал, как сделать так, чтобы я прошёл по конкурсу на министра? Выкладывай, заинтригован!..

— Нет, Сидор Петрович, я пришёл по другому поводу.

Улыбка сбежала с лица Козляткина, но тем не менее, он вежливо кивнул. Мол, давай, излагай.

И я изложил, без чинов:

— Я хочу понять, Сидор Петрович, каким образом я не попал на закрытое мероприятие? и почему вы… почему никто из вас мне об этом не сказал? Особенно вы?

Уши у Козляткина вспыхнули и заалели, как майские маки.

— Ой, Муля, понимаешь, там какие-то бабские интриги наверху, чего-то непонятное совершенно… — начал он, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Я туда не вмешиваюсь и тебе не советую.

— А почему же вы мне ничего не сказали? — спросил я тихо. — Почему не предупредили?

— Ну, Муля, понимаешь, это не такие новости, которые сразу вот так вот выкладываются…

— В смысле «не такие новости»? Закрытое мероприятие — вот уже скоро, буквально через неделю, а я до сих пор туда не попал! И когда вы мне собирались об этом сказать, а, Сидор Петрович? Может, после того, как оно пройдёт?

Судя по растерянному виду Козляткина, именно так он и собирался поступить.

Я посмотрел на него и сказал:

— Да, Сидор Петрович. Я-то думал, что мы с вами в одной лодке. Ну ладно, удачи вам стать министром нового министерства!

И вышел из кабинета, даже не хлопнув дверью. Впрочем, не успел я ещё даже закрыть дверь, как услышал сдавленное проклятие Козляткина и грохот посуды — видимо, уронил-таки чашечку с чаем.

Надеюсь, сперва себе на брюки!

К Большакову я решил не идти.

А смысл к нему идти, если он скажет всё то же самое, что и предыдущие начальники? Но и смириться с этой ситуацией я не мог.

А с другой стороны, если это всё действительно устроили там, «наверху», и было принято решение конкретно меня не приглашать, то что я могу сделать? Взять автомат, пойти их всех расстрелять? Нет, конечно. Бегать, кому-то что-то доказывать — тоже нет, концов я сейчас не найду.

Но и оставаться на вторых ролях, выдумывать для Козляткина, как сделать его министром, или какой очередной подарочек подарить Тамаре Захаровне — непонятно за что — я тоже не хотел.

И вообще, свои цели я достиг. Всем, кому надо, я помог. Всех,