Петр Третий. Огнем и Мечом - Владимир Викторович Бабкин
В честь победителей соревнований готовятся поднять национальный флаг.
Стягов сейчас в стране много. Я не большевик и не стал менять всё. Бело-сине-красный флаг остался торговым. Андреевский сине-белый остался военно-морским. Красный широкий крест с гордым Орлом и с Георгием Победоносцем на белом благородном фоне — Знамя нашей Армии. Чёрный двуглавый орёл на золотом фоне остался символом Императора и Династии.
Но страна — это не только Династия и армия с флотом военным и торговым. В этой стране ещё народ есть. И становясь нацией он нуждается в национальных символах. Во Флаге. И в Гимне.
Их выбор — непростой вопрос. Мы между собой долго обсуждали. Не было однозначного мнения. Гимн без Царя напоминал республиканский. Еретический по сути. Но, я не хотел Гимн, который просто «Государство — это я». Да, я — Помазанник Божий. Для меня персонально у русского народа уже «Молитва» есть. Но, я — часть своего народа и своего Государства. И не хотел, чтобы мои потомки вдруг подумали, что народ для них, а не они для народа.
Лина, мудро и осторожно, была против. Павел, по молодецкой своей удали, — за.
Пусть Павел пока молод. Но, это его страна. И я не допущу того, чтобы она на него просто вдруг обвалилась. Ему после меня править, и лучше, чтоб меньше пришлось переправлять.
Какие уж тут шутки.
Он тоже несёт ответственность.
Потому никого более к выбору символов и не привлекали.
В Присяге народа нас было ТРОЕ.
Вот нам ТРОИМ и решать.
Мороз. Вырывает меня из размышлений.
Церемония награждения заканчивается.
Августейшая Великая Княжна Наталья Петровна величественно подошла к конструкции громкоговорителя. Заиграл новый Гимн Российской Империи.
Наталья запела:
— Россия — священная наша держава,
Россия — любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава —
Твоё достоянье на все времена!
Пополз по флагштоку вверх русский флаг. Золотой Андреевский Крест в серебряном обрамлении на фоне цвета Алого Стяга Христа Спасителя Нерукотворного.
Павел начинает негромко подпевать. Барятинский. Белосельская. Полторацкий. Пою и я. Гимн новый. Но мы все его готовили. Лиза с Марком в первый на новогоднем концерте в Опере исполнили.
На припеве вступает слажено команд Кёнинга.
Откуда? Слов мы пока не распечатывали. Ай, да Иероним Георгиевич! Ай, да пройдоха! Половина же немцев русского то толком не знают. Но, сумели за два дня слова разучить!
Пруссов поддерживают казанцы. Не так слаженно, но громко. Подхватывают и куплет.
Богатые трибуны сидят тихо. Но после второго куплета припев запевают посадские.
— Широкий простор для мечты и для жизни… — поет дочь.
Мы семьёй и команды поддерживаем, не сдерживая голоса. В рупор всё одно сильней.
— Нам силу даёт наша верность Отчизне.
Так было, так есть и так будет всегда!
На последний припев наконец робко и нехотя «просыпаются» благородные трибуны.
Твари.
Я всё вижу.
И помню.
Рука не дрогнет.
А на правом берегу поют уже громко и ладно. Гимн наверно слышит теперь вся Москва.
— Славься, страна! Мы гордимся тобой!
Пение окончено, но кремлёвские стены продолжают гудеть.
* * *
* * *
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ АВТОРСКИЕ:
СЕРИЮ «МИРЫ НОВОГО МИХАИЛА» — https://author.today/work/1
ЦИКЛ «СВЕТЛЕЙШИЙ» — https://author.today/work/329568
РОМАН «ЭРА ВЕЧНОСТИ. ГРААЛЬ» — https://author.today/work/310989
Post scriptum
МОСКВА. БОРОВИЦКАЯ БАШНЯ-ПЕТРОВСКИЙ ДВОРЕЦ. 3 января 1762 года.
— Ваше Императорское Величество! На вверенном моему командованию объекте никаких происшествий не произошло! Дежурный офицер полковник князь Белосельский!
Схожу на снег.
— Благодарю, князь. Прикажите чаю. Скоро все подъедут.
— Понимаю, Государь. Уже всё готово.
Киваю.
— Благодарю, князь.
— Всегда рад служить Вашему Императорскому Величеству!
Ехать от Боровицкой башни не так далеко. Рядом. Мы через Боровицкий мост доехали не так уж и медленнее, чем сигнал из Кремля достиг Петровского дворца. И чай, и всё прочее к ужину были уже либо готовы, либо на подходе.
Колонна длинна. Мы не едем вместе. И опыта Елисаветы Петровны хватает, и вообще, достаточно ума.
Приехал с эскортом Павел.
Выходит.
— И как тебе финал?
Сын пожимает плечами.
— Наши выиграли.
«Наши» у нас разные. Он, как истинный русский, болел за команду из Казани. Я, как немец, болел команду Кёнигсберга. Но, да, «наши из Кёнига» наваляли «нашим из Казани». Плюс драки и всё, как положено в таких случаях. «Танец рыцарей» во всей красе.
— А что понравилось больше всего?
Усмешка.
— Не что, а кто.
Ответ я уже знал, но спросил для праформы.
— И кто?
Мечтательно:
— Графиня. Умна и хороша.
Какая именно графиня я знал. Спрашивать было глупо. Болела она на клюшковании ярко. Да и знал её по истории. Не подарок, конечно. Но, и Лина, сильно не подарок.
От Кремля до Петровского дворца близко, но ехать довольно долго. Мост. Кортеж. Всё такое…
Павел выдохнул:
— Пап. Я твой Наследник?
Началось в колхозе утро.
Киваю.
— Ты. А кто ещё?
— Пап…
Я понимал о чём он. Есть претенденты и постарше. А он не дурачок с базара. Дурные мысли лезут в голову. И советники, нашептывающие, найдутся. И ночная кукушка рядом на подушке.
А мне тараканы в его голове совсем не нужны. Я не хочу потом пытать сына на дыбе в пыточной Тайной канцелярии, как пришлось это делать моему великому деду.
— Павел, ты мой Наследник. Не сомневайся в этом. Ты — будущий Император Всероссийский.
Выдох. Кивок.
— Спасибо, пап.
Я обнял сына.
* * *
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КНЯЖЕСТВО БРАУНШВЕЙГ-ВОЛЬФЕНБЮТЕЛЬ. КАЛЬФЁРДЕ. 04 января 1762 года.
Сабба стоял у скромного могильного камня. Берег скованной льдом Оре не высок. Как у киевской Почайны. Река для этих мест немаленькая. По ширине почти как Яуза у Москвы-реки.
Под камнем лежит его приемный отец. Второй или третий, это как счёт вести. Если верить лежащему под этим камнем Григор Орли де Лазиски, то отец Саббы жив. Но, так ли это? И кто он вообще есть? Граф де Орлик выкрал его, убив прежних усыновителей. Потом дал своё имя и титул. Григорий Филлипович сам был изгнанником. С тех же лет, что и Сабба. Мечтал отомстить. Мечтал «звильныты
