Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 - Ник Тарасов

— А как же тогда, Егор Андреевич? — почесал затылок Митяй. — Тут же стенка, не обогнуть.

— Дуги сделаем, — предложил Семён. — Из тонкого железа согну, плавные переходы получатся.

Когда станок был готов, я с волнением дал сигнал Фёдору запускать двигатель. Послышался знакомый свист сжатого воздуха, и патрон токарного станка медленно, но верно начал вращаться.

— Работает! — воскликнул Петька, хлопая в ладоши.

Я взял заготовку — обычное липовое полешко — и зажал его в патроне. Подвёл резец, включил подачу, и стружка тонкой лентой потекла на пол. Мужики обступили меня плотным кольцом, наблюдая за процессом с неподдельным интересом.

— Ишь ты, как ровно идёт! — удивился Прохор, когда из грубого полена начал проступать правильный цилиндр.

— А теперь посмотрите, что можно сделать, — сказал я и, переставив резец, начал вытачивать что-то похожее на бокал.

За полчаса работы в моих руках оказался изящный бокал с тонкими стенками и ровной поверхностью, какую никогда не получишь при ручной работе.

— Батюшки светы! — ахнул Илья. — Да это же чистое волшебство!

— Не волшебство, а наука, — улыбнулся я. — И теперь вас всех этой науке обучу.

Следующие дни я посвятил обучению мужиков работе на станке. Вспоминая уроки труда в школе, я показал им все тонкости, которые сам знал — как правильно держать резец, под каким углом подводить, как регулировать скорость подачи.

— Главное правило, — объяснял я Петьке, который оказался самым способным учеником, — резец должен быть острым. Тупой инструмент дерево рвёт, а не режет.

— А если заготовка неровная? — спросил Семён.

— Сначала обдираем на малых оборотах, — показал я, регулируя подачу воздуха. — А уж потом, когда круглая стала, можно и на полную мощность.

Даже показал им, как можно крепко закрепить заготовку со стороны привода так, что если делать какой-то кубок или даже деревянную вазу, то можно прямо на станке выбрать изнутри полость. Для этого использовался специальный изогнутый резец, который я выковал вместе с Петькой в кузнице.

— Смотрите, — продемонстрировал я, — вот так, постепенно, слой за слоем, и получается внутренняя полость. Главное — не торопиться и следить, чтобы стенки одинаковой толщины были.

Мужики были очень довольны возможностью что-то сделать своими руками, да ещё и на таком удивительном аппарате. Каждый норовил попробовать, и вскоре под станком образовалась целая гора стружки и опилок.

— Егор Андреевич, — подошёл ко мне Семён, когда мы делали перерыв, — а что, если нам на продажу такие кубки делать? В городе за такие деньги хорошие дают.

— Правильная мысль, — одобрил я. — Только сначала научиться нужно как следует. А потом — почему бы и нет.

Когда основные работы по установке станка были закончены, я сказал мужикам:

— На будущее, ближе к весне, не забудьте подвести такую же трубу или сделать разветвление к месту, где была раньше каретка. Там потом установим ещё один пневмодвигатель, только, наверное, помощнее закажу у Савелия Кузьмича.

— Обязательно сделаем, Егор Андреевич, — заверил меня Фёдор. — А что там ставить будем?

— Так под каретку с пилами, — ответил я. — Может, и ещё один станок, а может, что-то другое полезное.

Когда мы закончили со станком, Митяй подошёл ко мне с гордым видом:

— Егор Андреевич, гляньте, что я тут наделал! — он показал на стол, заставленный различными стеклянными изделиями.

Я присмотрелся и удивился — за это время парень сделал очень много разных банок. Были там и маленькие баночки для лекарств, и большие — для солений, и средние — непонятно для чего, но очень красивые. Кроме того, он изготовил несколько колбочек разной формы и даже соорудил ещё один дистиллятор — более совершенный, чем первый.

— Митяй, да ты просто мастер! — похвалил я его. — Такое разнообразие!

Семён тоже не отставал. Он показал мне два десятка фарфоровых чашек с блюдцами — аккуратных, белоснежных, с тонкими стенками. И стекла немало отлил уже — были там и оконные стёкла, и бутылки разного размера.

— Семён, да у тебя настоящая мануфактура получается! — восхитился я.

Очередной день близился к концу, и мне хотелось домой, к Машеньке. За это время я успел соскучиться по ней, хотя Ричард исправно докладывал, что всё в порядке, самочувствие хорошее, аппетит нормальный.

— Ну что, мужики, — сказал я, оглядывая мастерскую, — на сегодня хватит. Завтра продолжим.

— Егор Андреевич, — остановил меня Илья, — а можно я ещё немного поработаю на станке? Хочется попробовать ещё раз.

— Конечно, — разрешил я. — Только осторожно. И не забудь станок выключить и компрессор остановить, когда закончишь.

— Не забуду, — заверил он.

Дома меня встретил аромат свежеиспечённого хлеба и довольная Анфиса:

— Егор Андреевич, Машенька сегодня весь день была бодрая. И покушала хорошо, и даже во дворе немного прогулялась.

— Это прекрасно, — обрадовался я. — А где она сейчас?

— В светлице сидит, рубашки перебирает.

Я прошёл в светлицу и увидел Машеньку, сидящую за столом с грудой белого полотна. Она что-то кроила, время от времени прикладывая выкройки к себе.

— Машенька, солнышко, — сказал я, подходя к ней, — как дела? Как самочувствие?

Она подняла голову и улыбнулась:

— Егорушка! Как хорошо, что ты вернулся! Дела отличные, самочувствие тоже. Смотри, что я делаю, — она показала на разложенные перед ней ткани. — Пелёнки шью и рубашечки для малыша.

Я сел рядом с ней и взял одну из готовых рубашек. Крохотная, белоснежная, с тонкой вышивкой по воротнику — настоящее произведение искусства.

— Красота какая, — восхитился я. — И маленькая же какая… Неужели наш ребёнок будет такой крошечный?

Машенька засмеялась:

— Все дети такими рождаются. Но быстро растут, не беспокойся.

Мы ещё немного поговорили о делах, о планах, о будущем. Машенька рассказала, как провела день, а я — о новых достижениях в мастерской. Когда стемнело, мы поужинали и легли спать.

На следующий день после возвращения с лесопилки я решил заняться распределением всего накопившегося стекла и фарфора. Зашёл в мастерскую, где Митяй как раз выкладывал на полки очередную партию готовых изделий.

— Митяй, покажи-ка, что у нас тут накопилось, — попросил я, оглядывая стеллажи.

Парень с гордостью начал демонстрировать свою работу. Банок разного размера