Совок 15 - Вадим Агарев
Глава 21
Я уже и сам был не рад, что невольно раскрыл глаза следователю Маркелову на неоднозначную и, как оказалось, противоречивую фигуру его сослуживца. На капитана Сафина. Который до этого дня вроде бы слыл в местном УКГБ примерным членом партии и крепким семьянином. А так же принципиальным поборником традиционных и скрепоносных супружеских ценностей. Но по какой-то неведомой причине, или же по какому-то досадному недоразумению он едва не оказался жертвой болезни. До крайности неприличной для офицера КГБ СССР. И, самое главное, хвори, слишком уж экзотической. Ведь, что ни говори, а цыганский сифилис и цыганские песни с огненными плясками, это не совсем одно, и то же. Н-да, как-то нехорошо получилось…
— Да не волнуйся ты, старший лейтенант, отпущу я твою информаторшу! Сказал, что отпущу, значит, отпущу! Я слово своё всегда держу! — плакатным пафосом прервал мои чаянья об отдыхе так некстати перевозбудившийся Виктор Юрьевич, — Но ты сначала вот, что мне скажи, Корнеев, ты случаем ничего не перепутал? Это я тебя про этого мудака, про Сафина спрашиваю? Ты честно мне ответь, откуда ты про его сифилисные приключения знаешь? — не желал униматься майор, нетерпеливо теребя меня за рукав и требовательно заглядывая в глаза.
Еще совсем недавно, буквально, какой-то час назад, этот прожженный комитетовский волчара казался мне непробиваемым бронтозавром. Цинично-умным и эмоционально уравновешенным. Как железный танк и как компьютер самого последнего поколения. Теперь же всё поменялось. Глаза электронного звероящера утратили ледяное равнодушие и прежнюю стеклянно-пластмассовую бесстрастность. Произошло какое-то чудо. Прямо на моих глазах гэбэшный майор из холоднокровной рептилии превратился в самого обычного человека. С полным набором далеко не самых лучших, но несомненно, живых чувств. Главным из которых было желание отомстить. И как мне показалось, это непреодолимое желание сумело подавить его способность к рациональному и беспристрастному мышлению.
Мы с чекистом уже стояли за воротами цыганского подворья, куда он меня настойчиво вытолкнул. Громко захлопнув за нами калитку. И строго наказав всем остальным участникам следственно-поисковой процедуры ожидать его во дворе.
— Если честно, товарищ майор, то ничего особенного я про Михаила Мухамедзяновича не знаю, — вынужден был я разочаровать комитетчика. — Я вообще только сегодня впервые в своей жизни его увидел! — уже привычно пожал я плечами, озабоченно поглядывая на «Волгу». На заднем сиденье которой кручинилась Роза Мирославовна, — Но зато в одном я точно уверен, товарищ майор! Уверен, потому что сам своими глазами всё видел! Когда мы из Ленинского райотдела к вам в Управление ехали, капитан Сафин сильно волновался. И потому по пути к вам мы в городской кожвендиспансер с ним заезжали. А там они с гражданкой Радченко вместе вовнутрь здания заходили, это я тоже видел! И назад потом они вышли рука об руку! — глядя честными глазами в лицо Маркелова, резал я сермяжную правду-матку. Которую, как известно каждому правдивому человеку, говорить всегда легко и приятно.
— Зачем? На хрена ему вдруг кожвен понадобился? Ну, чего ты буксуешь, старлей⁈ — нетерпеливо прервал затянувшуюся паузу майор, — Зачем они туда заезжали и зачем заходили? Ты только не говори мне, Корнеев, что не знаешь этого! Ну⁈
— Но, Виктор Юрьевич, я же не Хоттабыч! Я в чужую голову залезать не умею. А потому я точно знать не могу, зачем они туда ходили, — не поддаваясь на суетливые понукания, обиженно протянул я, — Но насколько я с его слов понял, товарищ капитан в КВД просто провериться хотел. На всякий случай и на предмет наличия национального сифилиса у гражданки Радченко, — снова и еще более неуверенно пожал я плечами, — Уж очень он переживал насчет того, что мог от неё эту заразу подхватить. А еще я хорошо помню, как он говорил, что у него жена, две дочки-школьницы и в придачу очень строгая тёща! Сильно опасался товарищ Сафин, что эту нехорошую болезнь он в свою семью принести может! Не дай бог, говорит, если у меня, то есть, у него, у товарища капитана, вдруг с конца закапает! Боялся он, что тёща его тогда озлобится и в вашу парторганизацию скандалить пойдёт! И еще он говорил, что его за такую редкую болезнь из КГБ в народное хозяйство выгонят. Он мне так и сказал, не хочу, говорит, уходить из конторы без пенсии по выслуге лет! — как можно полнее и ближе к оригинальному содержанию, постарался я правдиво изложить нашу недавнюю перебранку с Сафиным.
Я добросовестно кололся, а между тем, с каждым произнесённым мною словом глаза следственного майора менялись. Они теряли своё прежнее спокойствие и былую уравновешенность образцового, и хладнокровного чекиста. Постепенно наполняясь огнём праведного гнева, как это и положено для нормального советского моралиста. Стремительно утрачивая стылый оттенок мутного льда, зеркала чекистской души разгорались всё ярче и ярче. И как мне показалось, разгорались они жгучей непримиримостью разведённого коммуниста. Священной непримиримостью с подлым блядством в рядах оперативного состава КГБ СССР.
— Виктор Юрьевич, ей богу, вы бы лучше сами в КВД зашли и поинтересовались, чем капитан Сафин там занимался! Он ведь наверняка в этом заведении своей ксивой махал, чтобы их с Радченко без очереди приняли. А это значит, что никак не могли его там не запомнить! Простые граждане такое обычно долго помнят. Тем более, что товарищ Сафин посетил КВД в компании с такой красивой барышней! — кивнув на гэбэшную «Волгу» с цыганской начинкой, ненавязчиво надоумил я своего коллегу по следственному цеху.
— Ну-ну… Так какой, ты говоришь, это КВД? — деловито задумался внезапно повеселевший майор, что-то сосредоточенно прикидывая в своём гэбэшном уме, — Городской? Это, который в центре, на Красноармейской? — в его глазах блеснул тот самый охотничий азарт, появления которого я еще совсем недавно так опасался заметить. Из-за грустной перспективы полноценного обыска владений Иоску,
