Фармацевт 4 - Александр Юрьевич Санфиров

Я пожал плечами.

— Инесс, ты прекрасно знаешь, что я на сегодняшний день гражданин Германии, ожидающий решения о получении гражданства Аргентины.Я оканчиваю курсы испанского языка, но пока не работаю. Надеюсь, буду работать по своей основной специальности врача-психиатра. Кое-какие сбережения у меня имеются. При умеренных тратах их хватит на пару лет, но не более того.

Врачи в Аргентине зарабатывают неплохо, так, что голодать нам не придется. Будем вести обычную жизнь представителей среднего класса.

Говорю тебе это, чтобы ты не строила иллюзий относительно меня.

— Ты знаешь, — задумчиво сообщила Инесс. — Отец мне все это тоже объяснял, но в тоже время намекал, что ты можешь жить гораздо лучше и богаче, если захочешь. Скажи, это действительно так?

— Ну да, — признался я. — Такая возможность, действительно есть, но, как всегда имеются проблемы, мешающие проведению этой возможности в жизнь.

Что же касается свадьбы, когда ты поделишься, какой ее представляешь, тогда и будем говорить о деньгах.

Удивительно но, Инесс в мечтах оказалась скромнее, чем я предполагал. Наверно, сказывалась жизнь с отцом. С первым мужем, она прожила всего полтора года, поэтому к самостоятельной жизни привыкнуть не успела.

В общем-то, я сам виноват, что спровоцировал Инесс к согласию на мое предложение, поэтому сегодня в выходной день вместо того, чтобы провести время вдвоем, придется ехать к Отто и сообщать ему «неожиданную» новость о бракосочетании. Тот сам много сделал для того, чтобы это произошло, поэтому неприятностей от него ожидать не стоит.

Когда мы приехали на виллу. Отто с Эстер играли на лужайке во что-то наподобие крикета.

Увидев нас, Даберцхофен бросил биту и направился к нам.

— Папа, представляешь, сеньор Циммерман сделал мне предложение!- первым делом сообщила Инесс, не дожидаясь взбучки от отца.

— А ты, что ответила? — буркнул Отто.

— Ну, я, в общем, согласилась, — опустила глазки женщина.- Но сказала, что выйду за него только с твоего благословения.

— Здорово! — воскликнула Эстер, беззастенчиво подслушивающая нас. — Сеньор Циммерман будет моим отчимом! Мамочка, ты молодец!

Отто фон Даберцхофен откашлялся.

— Ну, что же, если ты сама так решила и тем более Эстер не возражает, я даю вам свое благословение, дети.

Инесс обняла отца и поцеловала в щеку.

— Ну, хватит, — отстранился тот от нее — Раз такое дело, мне надо серьезно поговорить с Алексом. Так, что займись с Эстер вместо меня, а мы с твоим женихом поговорим у меня в кабинете.

Без сомнения, Даберцхофен был доволен намечающимся браком. Однако когда он уселся за большой письменный стол и вперил в меня грозный взгляд, стало понятно, что нас ждет непростой разговор.

— Алекс, меня радует, что Инесс вышла из депрессии, в которой находилась не один год, и произошло это благодаря тебе. Кроме того, я понимаю, что выздоровление Эстер не обошлось без твоего участия.

Я, не мог пустить такие события на самотек, поэтому предпринял некоторые усилия, чтобы, как можно больше узнать о тебе.

Результат немало удивил. Немец, эмигрант из Советского Союза, становится владельцем сети аптек в Германии, добивается известности своими гомеопатическими лекарствами, через несколько лет попадает в аварию и проводит много лет в коме.

Выходит из нее без видимых последствий. После чего, лишившись своего бизнеса, проданного бывшей женой, уезжает в Италию, где открывает врачебный офис, а заодно изготавливает гомеопатические препараты для концерна Новартис.

Вроде бы все прекрасно, но после неудачного похищения принимает решение эмигрировать в Аргентину.

Здесь без особых затруднений успешно лечит владельца арендованной квартиры, больного раком легкого, а затем внучку его приятеля, страдающую пороком сердца.

Сказав это, Отто замолчал и некоторое время сверлил меня своим взглядом. Затем продолжил говорить.

— Исходя из полученных сведений, можно сделать элементарный вывод,, Алекс Циммерман обладает некими экстрасенсорными способностями, помогающими в приготовлении лекарственных препаратов, но, кроме того, может и сам воздействовать на организм больных.

— Ну, и какие будут твои выводы из сказанного? — спросил я.

— Выводы простые, если будешь моим зятем, мы все будем жить долго и счастливо, а главное, здоровыми, — усмехнулся Даберцхофен.

— Но не безопасно — добавил я.

Отто согласно кивнул головой.

— С безопасностью вопрос решаемый, кстати, учти, что гринго неофициально просили твоей выдачи, напирая на угрозу безопасности США, да и двое русских эмигрантов учатся вместе с тобой в языковой школе не просто так.

Я улыбнулся. Фон Даберцхофен несмотря на то, что немец по происхождению — настоящий аргентинец, если называет белых людей из Штатов –гринго.

— Отто, я правильно понимаю, что сейчас ты признался в том, что в свои восемьдесят лет являешься действующим офицером СИДЕ?

— Ни в чем я не признавался, — небрежно бросил собеседник. — Это лишь твои предположения.

— Значит и просьб о лечении сослуживцев от тебя можно не ждать? — спросил я ехидно.

— Алекс, если мы желаем жить долго и счастливо, приходится иногда делать то, чего нам не очень хочется, поэтому придется тебе иногда выполнять просьбы по лечению моих знакомых, но, заверяю, это будут редкие, необременительные случаи,- серьезно заявил фон Даберцхофен.- Я слишком люблю свою дочь, чтобы усложнять жизнь ее мужу.

— Мне будет позволено узнать, какие у меня планы на дальнейшую жизнь, — спросил я у будущего тестя.

— Алекс, никто не указывает тебе, как жить, — поморщился Отто. — Но послушать доброго совета, от того, кто знает лучше тебя обстановку в этой стране никогда не помешает.

— Внимательно тебя слушаю, — согласился я.

Мы проговорили еще около часа, советы будущего тестя я принял к сведению. Вот только он далеко не все знал о моих возможностях, о них я благоразумно молчал. А еще думал я о том, что моему предполагаемому тестю восемьдесят лет, и после его смерти прикрывать нас будет некому.

Когда мы вышли из кабинета на нас тревожно уставились две пары глаз.

Даберцхофен нахмурился:

— Я же просил вас побыть на улице.

— Дедушка, ты не сильно ругал Алекса? — спросила вместо ответа Эстрелита.

— Почему ты решила, что я его ругал? — удивился дед.

— Ну, иногда вы очень громко разговаривали, мы с мамой переживали.

— Так вы подслушивали?

— Ну, дедушка, мы все равно ничего не поняли, вы же говорили на немецком языке, — простодушно сообщила девочка.

— Может, отпразднуем