Инженер Петра Великого 7 - Виктор Гросов
Вырвавшаяся из котла армия грабила. Обезумевшие солдаты с жадностью набрасывались на турецкие обозы: рвали руками вяленое мясо, запихивали за щеки сухари, черпали пригоршнями из мешков зерно. Офицеры не пытались их остановить: голод уровнял всех. Это отчаянная борьба за жизнь.
Государя я нашел посреди дымящихся руин турецкого шатра. Высеченная из серого камня фигура на фоне пепелища. Его взгляд был прикован к земле у ног, усеянной обломками и телами его личной гвардии.
— Государь, — хрипло позвал я, подойдя ближе. В ушах все еще шумело, голова отзывалась на каждый шаг тупой, ноющей болью.
Он обернулся. Осунувшееся лицо, глубокие тени под глазами. Ни следа императорского величия — просто смертельная усталость.
— Жив, генерал-майор, — он криво усмехнулся. — Вот и славно. Есть дело.
А я все никак не привыкну к этому званию, да и Петру, видимо, нравится там меня титуловать.
— Алесашка! — рявкнул он, и Светлейший, тут же возник, подобострастно склоняясь. — Всех, кто может стоять на ногах, — на захват обозов! Нужны не их парчовые халаты и кривые сабли! Нужен их хлеб, порох и фураж! Каждый мешок и подвода под счет! Чтоб ни один сухарь не пропал! За хищения — вешать на месте, невзирая на чины!
Приказ был отдан тоном, не терпящим возражений. Петр мыслил категориями выживания. Без этих трофеев его победоносная, изголодавшаяся армия умрет здесь же, на поле своего триумфа, через несколько дней.
Весь день прошел в лихорадочной, грязной работе. Утолив первый голод, солдаты тащили мешки с ячменем, бочки с солониной, трофейные пушки. Черз тошноту и головокружение, я помогал организовывать полевой лазарет, используя остатки своих знаний для сортировки раненых — зрелище не для слабонервных. К вечеру, когда первые костры осветили лагерь и над ним поплыл густой запах варева, меня позвали к Государю.
Его временной ставкой стал чудом уцелевший шатер одного из пашей — скромный, без излишеств, он как нельзя лучше подходил к нынешнему настроению. Внутри, при свете нескольких сальных свечей, за простым походным столом сидел Петр Великий. Чистый мундир лишь подчеркивал его изможденный вид.
— Садись, Петр Алексеич, — устало произнес Государь. — Поговорить надобно.
Я опустился на скрипучий табурет. Голова кружилась. Последние дни вымотали меня.
— Я чуть было все не погубил, — произнес он, глядя на пламя свечи. — Поверил лживым речам, погнался за легкой славой… Моя гордыня завела нас всех в эту яму. Если бы не твое… — он запнулся, подбирая слово, — явление… и не отчаянная злость гвардейцев, мы бы все тут и остались.
Я даже не знал что сказать. Что это? Исповедуется Государь? Или же он проводил анализ собственной ошибки?
— А теперь сказывай, — резко повернувшись ко мне, он впился в меня взглядом, в котором вспыхнуло любопытство. — Как, черт тебя дери, ты оказался у них над головами? Весь лагерь видел! Словно Илия-пророк на огненной колеснице. Что это было? Не томи!
Вот он, настоящий Петр. Даже на пепелище, после такой катастрофы, жажда нового пересиливала в нем все.
Я начал с главного: про строительство «Катрины» в Яссах, казеиновый клей из кислого молока, горелка, лопнувший канат. Мой отчет был сухим. А он слушал, подавшись вперед, на его лице измождение уступало место азарту. Перебивал, задавал вопросы, требовал деталей.
— Постой, постой! — воскликнул он, когда я дошел до принципа полета. — Так ты говоришь, воздух, когда греешь его, легчает? И оттого шар вверх тянет? Просто так⁈
— Просто так, Государь. Физика. Закон Архимеда, применимый к газам.
— Архи… мед? — он нахмурился. — Знакомое что-то… Грек, что ли? Ладно, опосля разберемся. Так ты говоришь, можно любой пузырь заставить летать, лишь бы он был велик, а огонь под ним — жарок?
— Именно так. Вопрос лишь в материалах и расчетах.
Он вскочил, прошелся по шатру, жестикулируя.
— Так это ж… это ж… — он задохнулся от открывшихся перспектив. — Это ж всю войну перевернуть можно! Видеть врага за версты! Сбрасывать твои «Дыхания» не из мортиры, а прямо на головы! Да это посильнее любого флота будет!
— Я думал о том же, Ваше Величество, — признался я. — Но машина крайне ненадежна. Зависит от ветра, горюча…
— Доведешь до ума! — отрезал он. — Железом обошьем! Паруса приладим! Ты только чертежи сделай, а уж я мастеров найду!
Его энергия заполнила весь шатер. Он уже видел новое будущее.
Успокоившись, он сел. Петр тяжело вздохнул и подвинул ко мне стопку бумаг.
— А вот это… это подлость. Читай.
На столе лежали донесения, личные письма, захваченные в ставке. Я разбирал их, и с каждой страницей из хаоса разрозненных бумаг проступали контуры грандиозного, дьявольски хитрого заговора. Возле каждого документа была маленькая приписка на русском языке. Адьютанты Государя не зря свой хлеб ели. Тут были подробные инструкции от европейских военных советников, вероломная переписка с господарем Брынковяну, выманивавшим армию в болота, донесения от английских и французских резидентов в Стамбуле, координировавших всю операцию… Все сходилось в одной точке. Прутский котел был ловушкой. Тщательно спланированной и блестяще исполненной операцией, целью которой было уничтожить саму идею Российской Империи. Петра хотели погубить вместе со мной, правда не рассчитывали, что мы разойдемся у Азова (ведь импульсивность императора тяжело предугадать).
— Предатели! Иуды! — Петр ударил кулаком по столу так, что свечи подпрыгнули. Ярость, которую он сдерживал весь день, наконец, прорвалась. — Я им верил! Братьями по вере называл! А они… они продали нас за турецкое золото!
Вскочив, он скомкал одно из писем и швырнул его в угол.
— Они играют с нами, — глухо рыкнул он. — Помогают туркам ровно настолько, чтобы мы увязли, истекли кровью, но не настолько, чтобы Порта стала слишком сильной. Им нужна сумятица на наших границах. Вечная война, пожирающая наши силы и деньги.
Наш разговор превратился в совместный анализ. Мы пытались понять логику врага, вскрыть механику этой новой, гибридной войны. Мне кажется, что Петр разочаровался в своем генералитете, поэтому беседует сейчас именно со мной на эти темы, чтобы узнать мое мнение. В итоге, вывод, к которому мы пришли, был неутешителен.
— Любая наша попытка отхватить у турок большой кусок, будь то Молдавия или Валахия, — сказал я, водя пальцем по карте, — приведет к немедленному вмешательству Европы. Они натравят на нас всех соседей. Они не
