Гнев Несущего бурю - Дмитрий Чайка
Он резко развернулся и сел в рикшу, чувствуя затылком заинтересованный взгляд богини. Она точно услышала его. Пора во дворец…
Заседание Царского совета шло теперь часто и занимало большую часть дня. Кноссо этого не знал, а потому был немало удивлен тому, что все люди, которых он искал, собрались в одном месте.
Ванасса, одетая непривычно просто, великая жрица Кассандра, легат Абарис, диойкет Акамант и казначей, имени которого Кноссо еще не знал. Его совсем недавно назначили, из простых писцов поднялся. Купец Рапану, на котором лица нет, отводит глаза в сторону. Дерьмово ему, это Кноссо сразу заметил. А еще в уголке скромнейше сидит госпожа Феано, от вида которой Кноссо словно молния от макушки до пят пробила. И не от того, что баба она красивая, а от того, что понял он, чье лицо египтянин Анхер в мраморе высекает.
— Простите, госпожа, — склонился Кноссо перед царицей, — не уберегли мы господина нашего. Примите мой дар. Пусть в счет выкупа пойдет. Мало здесь, я остального лишился в плену. Простите еще раз.
И он положил на стол бесценный плащ, связанный в узел, словно это была простая тряпка. Золото и серебро звякнуло глухо, нарушив тишину покоев царя.
— Видишь, сынок, — улыбнулась бледными губами Креуса сидящему рядом наследнику. — Очень легко понять, кто верный слуга твоему отцу, а кто только притворяется таковым. У нас нет денег, чтобы внести выкуп, а господин наварх последнее принес. Алчные сидонцы не дали нам ничего, даже под двойную лихву. Они не скрывают того, что теперь нам враги. Уже и на наших купцов нападают. Корабль из Пилоса ограбили…
— Я знаю, что у нас нет денег, ванасса, — деловито произнес Кноссо. — Иначе господин был бы уже здесь. А сколько нужно?
— Чуть больше трех талантов, — неохотно ответил Рапану. — Золотом. И взять их нам сейчас негде. Пока придут караваны, пройдет не один месяц. И мы приказали кораблям не покидать портов Египта. Сидонцы вышли на охоту, и море теперь для них небезопасно. Мы сообщили чати Та, что их слуги нападают на нас.
— Сидонцы, говорите, денег не дали… — хищно оскалился Кноссо. — И нападают! А ведь они под рукой самого фараона ходят, и мы никогда не ссорились с ними. Ну что же… Пять бирем мы потеряли, но восемнадцать-то остались.
— Девятнадцать, — поправил его Акамант. — В Угарите только что спустили на воду новый корабль. И пока это все. Мы пошлем голубя, чтобы верфи остановили. Нам нечем платить мастерам.
— Ни в коем случае! — захохотал Кноссо, которого охватило бесшабашное веселье. — Пусть работают. У нас нет денег? Я займусь этим, госпожа. У нас есть корабли. У нас есть враги. Не вижу ни одной причины для бедности.
Царский совет переглянулся. Веселья наварха здесь никто не разделял, они знали больше, чем он. И тем не менее, никакого другого предложения не последовало. Они ведь уже объявили войну Сидону. У них и выбора иного не было. Если не отомстить за эти нападения, то уже завтра для купцов царя Энея в море просто не останется места. Никто не станет договариваться со слабым. Ну а то, что сидонцев они сами же и спровоцировали на эту войну, наварху знать совершенно не обязательно. Тонкая игра, в результате которой египтяне должны остаться друзьями и торговыми партнерами, уже началась…
1 Титул царя на семитских языках звучал как мелек, мелех или малик. Точное имя сидонского царя, правившего в этот период, неизвестно. Он не упоминался по имени и был вассалом фараонов. В это время власть египтян на Ближнем Востоке резко ослабела, и они не имели возможности для тотального контроля происходящего. Фактическую независимость финикийские города получили после смерти Рамзеса III, но верховную власть фараонов продолжали признавать. Египет окончательно потерял Ханаан только в 1130-х годах до новой эры, а в описываемое время там стояли небольшие гарнизоны, работали писцы и администраторы. Все усилия Египта были направлены на контроль поступления строевого леса. Остальное их интересовало в гораздо меньшей степени.
2 Абак — древнейшая разновидность счетов.
Глава 18
В то же самое время. Сидон.
Гадостно было на душе почтенного купца Магона, но деваться некуда. Его корабль пошел в Энгоми за товаром, как и всегда. Некуда больше идти сидонским купцам. Именно там они оставляют груз из кедровых бревен, стекла, страусиных яиц, гиппопотамьих клыков, пурпура и крашеных тканей. А забирают оттуда красивую посуду, украшения, бронзовые жаровни, железный инструмент, оружие и груз меди, которой с каждым месяцем царские писцы дают все меньше и меньше. Приходится покупать готовые изделия, отчего волком воют мастера-медники по всему Восточном берегу. Никому становится не нужна их работа, и то одна семья, то другая перебиралась за море, в гостеприимный Энгоми, будь он неладен.
А тут еще и Рапану со своей вежливой просьбой… То, что никакой просьбой тут и не пахнет, Магон прекрасно понимал. Он же не дурак. Большая война на носу, которая не закончится взаимными налетами на корабли. А ведь отношения с сыном старого компаньона оставались единственной возможностью, которая еще позволяла ему держаться на плаву, получая медные слитки в виде бычьей шкуры. Вот потому-то почтенный купец оделся нарядно, но без излишеств, принес жертвы в храме Эшмуна, небесного покровителя текущего царя, и пошел во дворец, не ожидая для себя от этого визита ничего хорошего.
Он пробормотал молитву, пообещав богатую жертву в случае благоприятного исхода, и направился на гору, где, окруженный крепкой стеной, и жил царь Эшмуназар. Да продлятся годы его… Почтенный Магон хорошо знаком с самим господином раб бет мелеком, управляющим дворца. Ему-то он и отнесет весь груз обожженной глины, который вручил ему Рапану.
Сидон — город торговый, да еще и ограбленный недавно, а потому дворец выглядел скорее неприветливо и угрюмо, чем роскошно. Пузатые колонны
