Братство. Второй шанс - Никита Киров

Так что часть выигрыша от ставки на Роя Джонса и «финансирования» от покойного Вадика я отложил как раз на такие представительские расходы, чтобы и самому, и остальным выглядеть, как подобает.

Дела ведь сейчас решаются особым образом. Тут и с начальником частной охранной конторы придётся посидеть в кабаке или сауне, и с ментами, и с чиновниками — со всеми. Даже когда братва заявится на стрелку, тоже будут смотреть, во что и как одет.

Это вот в той, первой жизни, уже под конец, можно было заниматься бизнесом через интернет, регистрировать своё дело онлайн, продавать и покупать тоже онлайн, особо ни с кем не взаимодействуя. Но я в своих делах оставлял старый подход, поэтому личные встречи и звонки были всегда, когда можно. И сейчас такой подход никуда не денется, даже наоборот — только поощряется.

Вскоре нужно будет обзаводиться мобильником и пейджером, ещё напечатать визитки, без них сейчас никуда. Затем — тачка, какой-нибудь джип, чтобы по здешним дорогам можно было ездить, ну и выглядеть представительно. А представительно выглядишь — проще будет договариваться с другими.

Но пока же только костюм — широкий пиджак, галстук и брюки. Затем пальто на осень и шарф, после парикмахерская, где фигуристая брюнетка с ярким макияжем сделала мне причёску, как полагается.

Вышел, глянул в стеклянную дверь на своё отражение, и заметил, что уже привлекаю взгляды окружающих. Уже не тощий парень в потёртой дерматиновой куртке и вязаной шапке с надписью «Mike», а не «Nike», и логотипом от «Пумы», а кто-то серьёзный.

Встреча назначена в центре в двенадцать часов дня, в ресторане «Аврора», самом модном кабаке города. Так что куча дорогих иномарок у входа никого не смущала даже днём. Заезжают перекусить или обсудить дела. Музыка днём не играла, но вечером, судя по сцене: стойки с микрофонами и барабанная установка, но без тарелок, здесь бывает живое исполнение.

Славик, принарядившийся в костюм, но в вечных тёмных очках, уже был внутри, листал меню в чёрной кожаной обложке. Стол, где он сидел, и велюровые диванчики вокруг него был отделён от общего зала плотным тёмно-синим пологом. Но сейчас он был приподнят.

— Не похмелялся же? — строго спросил я.

— Терплю вот, сок пью, — он показал на бокал с чем-то густым и красным. — Томатный не люблю, но бодрит, как выпьешь. Сразу думается — «лайф из гуд».

В зале раздавался смех, разговоры. Кто-то с кем-то ссорился на повышенных тонах, но обошлось без драки. Мимо входа в наш закуток прошла официантка в белой рубашке и чёрной жилетке. Симпатичная, но очень уж усталая. И пудра не скрывала тени под глазами.

И очень уж внимательно она на нас посмотрела, только потом ушла. А где я её видел?

— Знаешь, кто такая? — спросил Славик, приглушив голос.

— Вроде где-то видел. Но не помню. Лично её точно не знал.

— Это вот ей Самовар постоянно писал! Ну и когда того козла со спутниковой трубой взяли, ей он звонил. И фотку нам её показывал, помнишь? Говорил, что ждёт она его из армии. И Шустрого чуть не прибил, когда тот что-то про неё сказанул.

— Понятно, — сказал я. — Вспомнил фотку. Она, значит?

— Угу. И дождалась, — Халява потёр подбородок. — Всё-то ходит к ним, матери Пахиной помогает. И парня никакого себе другого так и не нашла.

— А Самовар что?

— Так ты же знаешь его характер сейчас — будто кругом одни враги. Это на нас он хоть перестал огрызаться, а на остальных всё-то срывается. Вот и на неё тогда наорал при всех. Кто-то говорил в кабаке вот этом, — он поёжился, — я слышал краем уха. Нервный же он стал… — Славик задумался. — Ещё хлеще меня. Но понятно, из-за чего. Тут у каждого характер испортится.

— Я с ним поговорю обязательно. Раз уж дождалась и не забыла, то всё может быть серьёзно.

— О, пришёл, — Халява посмотрел на вход и отвёл глаза.

Волнуется, хоть и старается не показывать.

Славкиного отца я никогда не знал, хотя до армии мы и со Славиком-то никогда не пересекались. Слишком разные круги общения: я сын железнодорожника, а он — олигарха местного розлива.

Пётр Бакунин — лысый мужик с громким голосом и наглым взглядом. Толстый, но не жирдяй, а вполне себе крепкий. Раньше явно занимался спортом, но сейчас забросил. Чем-то похож на мента, но это не мент. Это крупный коммерсант из 90-х: жёсткий и жестокий. Но другие в это время на таком пути и не задерживались. Ведь в таком деле дашь слабину — сожрут.

— Здравствуйте, — навстречу ему вышел официант.

— Отдыхай пока, — небрежно бросил Бакунин, даже не посмотрев на него, и стремительно пошёл к нам.

Через стеклянную дверь видно «Мерседес» и пару охранников, стоящих рядом. Ещё один зашёл в зал и сел у выхода, оглядывая окрестности.

Охрана серьёзная и вооружённая. Химкомбинат — самое крупное предприятие города, да и по области одно из крупнейших, и братва явно была бы не против его заполучить себе. Да вот не выходит.

— Бухал опять? — строго спросил Бакунин у Славки, но ответа дожидаться не стал. — У тебя две минуты, — он рухнул на стул, положил перед собой мобилу в кожаном чехле и посмотрел на меня. — Что за дело?

Голос у него такой, будто кто-то случайно выкрутил ему громкость на два тона выше, чем положено. Он аж гремел, когда говорил.

— За две минуты хорошего разговора о деньгах быть не может, — сказал я. — Это серьёзное дело, которое требует планирования и обсуждения, а не дешёвые понты. Пусть тебе студенты-маркетологи за две минуты товар продают, а я работаю обстоятельно.

Взгляд стал заинтересованнее.

— Ну ладно. Поставь сюда чё-нибудь, — бросил он официанту. — Только водку не неси, а то гаврик мой злоупотребляет, — Бакунин засмеялся. — Тачку даже разбил мне недавно.

Официант кинулся выполнять. А у Халявы задёргалось веко. Он сидел ко мне боком, и это было видно, тёмные очки не мешали. Сильно злится.

— После того, что там было — злоупотребляют многие, — сказал я, вступаясь за него, — кто-то сильно, кто-то нет. Слава может хватить лишнего, но не такой уж это алкаш, чтобы так о нём говорить.

— А ты кто вообще? — Бакунин сощурил глаза. — А то мой